Венец терновый (2)

Мехмет-бей выпучил глаза, с ужасом взирая на Юрия, который заговорил с ним до жути ласковым голосом. В таких беседах никогда нельзя угрожать со слюной изо рта и топать ногами, а нужно делать так, чтобы каждое твое слово мутило сознание оппонента, нагоняя на него ужас от осознания безысходности положения.

Доводить до безнадеги, короче!

«Сейчас начнет меня «крышей» пугать — более никаких собственных доводов у него не осталось. И в этом моментальный проигрыш всей позиции — ибо сам по себе ты уже не самодостаточен!»

— Хан тебе этого никогда не простит, князь. Сюда придет огромное войско осман, янычары придут, и пушками снесут все твои городки, что тут возвели за три лета. И ружья тебе не помогут…

«Блин, как дети малые — распальцовку правильно делать нужно! Детский сад, горшечная группа — а мой папа твоего сильнее и забросит на крышу дома! А мой дед еще круче — он твоего папу в асфальт закатает и гравием сверху присыплет. Как все до тошноты знакомо! Времена идут, а люди совсем не меняются!»

— Ты думаешь, хан и сам султан сделают такую превеликую дурость ради одного тебя, Мехмет-бей?! Ради мести?! Не смеши степь, а то даже ковыль много лет людям о том с хохотом рассказывать будет!

Они очень умные люди и сразу зададут вопрос — почему князь Юрий не передал секрет порохового зелья московитам или ляхам?!

Ты ведь знаешь, что царские стрельцы и польские пахолики до сих пор не стреляют так далеко, как мои люди?! Ведь не стреляют?

— Слава Аллаху! А то бы в набеги ходить стало бы трудно…

Мехмет осекся, поняв, что проговорился, и с тоской в глазах посмотрел на Галицкого взглядом побитой собачонки. Татарин потерял всю уверенность, затравлено озирался.

«Клиент дозрел, теперь нужно его дожать окончательно, чтобы начал доится в подставленное ведерко. Причем добровольно, даже пальцами не нужно будет жать его за вымя. Не я такой — жизнь тут такая, со своими законами и понятиями! Кстати, и это приятно — они очень похожи на те, что царят в моем мире среди власти и бандитов!»

Юрий усмехнулся, и пристально глядя в переносицу татарина давящим взглядом, медленно роняя слова, заговорил…

Глава 6

— Если войска султана, или конные тысячи ногайцев и крымчаков хана из рода Гиреев окажутся на моей земле — то секрет порохового зелья немедленно станет известен московитам и ляхам. Они друг друга терпеть не могут, на дух не переносят! Но перед тем как передраться между собой вдрызг, твое ханство уничтожат, всех людишек без всякой жалости перебьют, либо в рабство продадут. И так оно будет, Мехмет-бей!

Юрий остановился, глядя на капли пота, что выступили на лбу ногайца. Тому стало явно не по себе от такой угрозы, высказанной без всякой ненависти и вообще равнодушно.

— Ляхов я ненавижу — но они от меня далеко, так что не дотянутся мне собственными руками. Но османам смогу помочь. Потому что если на мои земли нападут московиты — то секрет зелья уже окажется у янычар султана Магомета. А уж с его помощью они легко овладеть смогут Веной, у стен которой они давно топчутся, и Варшавой с Москвой.

Юрий с мысленной ухмылкой наблюдал, как загорелись глаза ногайца, понимая, что наживку он заглотил. И запомнил слова в точности, но теперь поклевку следовало сорвать.

— Только секрет и султан с ханом не получат — московиты тоже не дураки и воевать со мною не будут. А ногайцы пусть вторгаются на мои земли — я даже рад, что ты в набег на меня нынче пошел, Мехмет-бей! Очень кстати в удачное время, и знаешь почему?

— Почему, князь?

Мехмет спросил чисто машинально — пот продолжал литься по его лицу. И хотя Юрий видел, что его уже боятся, но бдительности не терял, хотя внешне был спокоен и вел себя безмятежно. Просто знал, что если пленник дернется его убить, даже с голыми руками — то будет либо застрелен, или насажен на клинок. На подобных переговорах всегда нужно держать оружие под рукою, но не хвататься за него.

Никогда нельзя показывать противной стороне, что ты хоть в малости ее опасаешься — но держаться настороже. Потому что в жизни бывали неприятные инциденты!

— А ты мне повод дал пройтись по степи огнем и мечом. Люблю я это дело. В прошлом году кочевья ваши разорил и обоз с богатствами и невольниками у ногайцев отбил — одной серебряной посуды на десять пудов досталось, да людишек с тысячу освободил и на землях своих поселил. А уж всякого добра на две сотни возов было навалено доверху — хорошо вы, ногайцы, Слобожанщину пограбили. За меня все дело выполнили, и, надеюсь, в этом году ваши набеги удачными выйдут.

— Почему, князь?

— Грабить единоверцев грешно, бей. Согласен?

— Да, князь. Аллаху такое противно будет!

— Вот я о том и говорю. Так что я граблю грабителей — то всем богам угодно! Твои соплеменники тщательно все выгребают, потому им даже благодарный я, в какой-то степени. Так что нынешним летом куда большие богатства доставлю, и людишек поселю на землях своих. Ведь мне набегом ходить, ха-ха, в московитские земли на единоверцев нельзя, да и зачем рыскать по всем углам, добычу собирая?!