Венец терновый (2)

Отдав команду Юрий внимательно стал рассматривать катящийся вал татарской конницы. Правый фланг русского построения окутался белым дымом. Восемь десятков винтовок, с длиной нарезного ствола в два фута — как у германского «маузера» 98К — и увесистой пулей крупного калибра внутри, начали производить опустошение среди орды. От рядов двух других сотен дыма виделось намного меньше — там такими винтовками был вооружен лишь один взвод из четырех, два десятка стрельцов.

Однако результаты стали хорошо видны, особенно на правом фланге — там началась сумятица, массовый конский падеж. А когда татары сблизились на полкилометра, русские шеренги окутал густой пороховой дым — стреляли все, лихорадочно перезаряжая ружья. «Единороги» палили картечью — первый раз выбросив по всадникам дальнюю, а вторым и третьим залпами уже ближнюю. А в последней полторы сотни крупной дроби в связке, весом в добрые полпуда — почти 8 кг.

— Теперь, чумазые, надеюсь, вы на своей шкуре узнали, в чем преимущество продольного фланкирующего огня перед фронтальным?! Да уж — пушечная картечь ужасная штука!

Юрий зло ощерился, тихо матерясь про себя. Все вышло как он и задумал — сильный правый фланг его построения начисто снес первые татарские волны еще на полпути, но другие степняки этого не поняли сразу. И теперь их центральная масса была взята в два огня. Какие там луки со стрелами — тяжелые пули из нарезных стволов валили коней, орудийной картечью сносило целые группы всадников.

Налицо полное превосходство даже такого относительно дальнобойного огнестрельного оружия перед архаичным средневековым, времен походов Чингисхана и нашествия Батыя на Русь.

— Кавалерии в атаку! Общее преследование на Славянск — нужно там их добить в землю по ноздри! Трубить сигнал!

Галицкий с упоением вдыхал пороховой дым. Неожиданно для себя он ощутил какую-то необъяснимую радость — смерть врагов приносила не жалость и скорбь, а нечто сродни легкому опьянению. Но в тоже время разум просчитал варианты, выбрав нужный.

«Все правильно — нужно бить западный отряд, отсечь им путь назад, в степи. Пусть идут всей массой на восток и переправляются через Торец, там бродов много. Вглубь нашей территории нужно теснить крымчаков — лошади у них за зиму отощали, и еще не набрали должных сил. Далеко не уйдут — догоним, зажмем и до последнего истребим!

Главное сейчас взять у них заводных коней, отбить — без них орда обречена, и не уйдет от погони!»

Гусары и конные стрельцы Стремянной сотни уже врубились в бегущих татар, выходя наискосок в тыл вражеской орды, что чуть не смяла с первого наскока стрельцов Смальца, но те от нее каким-то чудом отбились, не дали разорвать каре. «Единороги» перешли на шрапнель, стреляя на пределе дальности по удирающим во всю прыть «людоловам». А вот «трехдюймовки» молчали — упряжки с пушками сопровождали стрельцов, что устремились вперед, желая преградить путь бегства…

— Государь, это бей, из-под лошади вытащили. Живой, и даже невредимый вроде. Лается по-нашему!

Юрий равнодушным взглядом посмотрел на довольно упитанного татарина в пластинчатом доспехе, с расквашенным носом, из которого текла струйка крови. Дорогой парчовый халат был грязен и засален, весь в пятнах и копоти. Но вид высокомерный, чванливый — ничего страшного, сейчас будет урок подханку на всю жизнь.

— Кол вкопать здесь, и это мурло немытое на него посадить — пусть окрестности побоища обозревает!

— Как на кол…

— Правильно сказал, чумазый, — каком тебя и будем сажать, даже жирком острие смажем, чтоб лучше вошло!

— А выкуп, урус! Большой выкуп дам!

— Дайте ему пару раз по морде, хорошенько! Пощечин — а то зубы ему выбьете, и я речи не пойму!

Приказ был тут же выполнен — два телохранителя отвесили подханку знатных лещей, кровь из разбитого носа брызнула в стороны. Галицкий заговорил медленно, внушительным тоном — и смотрел на ногайца как на вошь, словно размышляя, сразу раздавить или помучить.

— Я государь и князь Галицкий и Ново-Волынский, Юрий Львович, второй этого имени. Это мои владения, и любой враг, кто сюда осмелится прийти, будет здесь и закопан — только так дам каждому недругу своей земли. Запомни это и другим передай. А еще раз назовешь меня урусом — подыхать будешь долго и в мучениях! Ты понял?! И какой ты выкуп сможешь заплатить за свою шкуру?!

— Пятьсот рублей, князь…

— Тысячу, бей! И двадцать пудов свинца!

— Но у меня нет свинца…

— Меня это не касается — если через три месяца не будет денег и свинца, пожалеешь, что на белый свет появился. В яму его! Найдите татарчонка среди ногайцев, который этому бею служит — поедет в орду за выкупом. Остальных под нож пустить — пленных не брать!

Глава 5

— Постой, князь! Не трогай моих людей — я тебе за них богатый выкуп дам, — бей умоляюще уставился на Юрия горящим взором, машинально облизал сухие губы.