Венец Прямиславы

Колояр переменился в лице: он сообразил, кто это может быть. Ведь Юрий берестейский уже много дней жил у Владимирка, пустился вместе с ним в эту погоню и столько твердил о своей жене, которую-де украл подлый убийца… Слухи о поддельном сватовстве, которым дочь Вячеслава туровского выманили из дома, уже широко расползлись по волости, и десятник теперь смотрел на Прямиславу почти сочувственно. Нельзя было не уважать девушку, которая, несмотря на все препятствия, соединила свою судьбу с тем, за кого ее сватали и благословляли. И нельзя не пожалеть ее, жену братоубийцы… Хотя увидеть этого братоубийцу в Ростиславе никак не получалось.

– Будь по-вашему! – Ростислав обернулся к Колояру и кивнул: – Поедем к брату Владимирку, надо же мне молодую жену родичам показать. Лошади у вас есть?

Запасных лошадей у Колояра не имелось, пришлось одолжить у таишинского тиуна. Перед отъездом десятник побеседовал с отцом Родионом и убедился, что эта невероятная свадьба состоялась на самом деле. Оба его спутника-пленника держались спокойно, даже весело, словно, кроме свадьбы, никаких значительных событий в их жизни не происходило. Да и в самом деле Прямислава теперь чувствовала себя настолько сильной, что смотрела в будущее без страха. Если Бог все же соединил ее с тем, кого ей суждено было полюбить, то и дальше не оставит! Обвинение казалось ей не страшным, а глупым и вздорным, и она прямо-таки жаждала посмотреть в лицо тем, кто смеет валить на Ростислава вину в столь гнусном преступлении. В конце концов, целый город может быть свидетелем, что во время убийства Ярослава Ростислав находился очень далеко от Лосиной Топи.

Что же касается Юрия, то ныне, будучи обвенчанной со своим настоящим суженым, она нимало не боялась встречи с бывшим мужем.

По пути Ростислав расспрашивал десятника о событиях в Белзе, и тот отвечал охотно, временами даже забывая, кого и для чего везет. Он рассказал и о пострижении Завады с Будилой, о котором беглецы не успели узнать, и о том, как на следующий день после их исчезновения обнаружилась пропажа челнока, и таким образом Владимирко догадался, в каком направлении следует искать. Собрав ближние дружины, оба князя пустились в погоню, рассылая людей по всем, даже самым мелким, жилым местечкам и обещая большую награду за сведения о беглецах, которые раньше или позже будут вынуждены где-то выйти к людям. Потом князья нагнали владимирский обоз, и тут Горовик узнал, кто ему сопутствовал. Не слишком удивился, надо сказать.

Но главные беглецы, то есть Ростислав и Прямислава, которые только и были нужны князьям, исчезли неведомо куда. Троих остальных увели с собой угорцы, внезапно напавшие на стоянку владимирцев. Больше никого и ничего они не тронули. Добравшись до Любачева, Владимирко послал по пять-шесть человек на каждый погост, в каждое село, в каждую весь в окрестностях. И вот Колояр оказался тем счастливым ловцом, который настиг «дичь».

– А что же угорцы? – спросила Прямислава, помня, как угорский воевода пытался купить ее для Юрия.

– Не знаю, княгиня! – Колояр покачал головой. – Ушли и ушли, нам не до них было. Нас вроде не трогают, хотя, конечно, куда бы им здесь идти?

– Да, любопытно, куда идет по нашей земле трехтысячное войско? – заметил Ростислав, намекая, что над этим вопросом Владимирку следовало бы задуматься посерьезнее. – Вот как обложат Звенигород, пока Володьша тут по лесам гоняется…

– Чур меня! – Колояр перекрестился.

– А что? Там ведь одни бабы остались, всех прочих он к Белзу увел.

– Воевода Световик остался! Скажешь ты, княже, – одни бабы! Да разве у Владимирка совсем ума нет?

– Не знаю, не хочу соврать! – усмехнулся Ростислав и покачал головой. – Умный в такое дело разве ввязался бы?

До Любачева ехали недолго. Оказалось, что посадник Микула Хромец не впустил Владимирка в город, и тот велел поставить свой шатер на берегу реки. Стан дружины растянулся на полверсты, и, когда Колояр со спутниками въехал на берег, все встречные, прекрасно знавшие Ростислава в лицо, выбегали ему навстречу. Ростислав с самым приветливым и непринужденным видом кивал, и Прямислава в душе смеялась над их изумлением и гордилась выдержкой своего мужа. Она была так восхищена им, что у нее даже мелькнула мысль: пусть бы Ростислав на самом деле оказался убийцей брата, для нее он остался бы прежним. И нет такого греха и преступления, которое заставило бы ее отвернуться от него, пока он любит ее… «Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю», – говорил Господь. И если Бог есть любовь, то и любовь есть Бог, всякого грешника делающий белее снега.

Новость опередила их: Владимирко уже стоял перед откинутым пологом княжеского шатра. Впервые видя деверя, Прямислава с любопытством вглядывалась в его продолговатое лицо с рыжеватыми бровями и усами. Владимирко старался придать себе грозный и решительный вид, но получалось плохо. Видно было, что он подавлен и растерян. Прямиславе он совсем не понравился.