Венец из молний (СИ)

Пока Гуарин был занят спорами, Серафим заскрипела калиткой. Та заросла слишком сильно, чтобы хоть как-то двигаться, зато местами сгнила. Рыцарь вырвала вгрызшиеся в землю ворота со страшным скрежетом. Они не сорвались с петель, только погнулись против своей природы, но теперь ходили поверх травы с большим усилием.

— Сера. Ты туда не идёшь.

Серафим пожала плечами, сняла с Дху глефу и пошла именно туда. Гуарин взял с лошади щит.

— Да вашу ж мать. Ладно, блядь, стойте.

Ведьмак, успевший обдать маслом вторую сторону меча, встал и снова полез в суму. Достал свёрток, — заминка, — Марек думал, кому кинуть. Кинул Серафим.

— Возьми огниво. Зажжёшь, когда щёлкну. Кинешь в меня, когда скажу.

Серафим повертела тяжёлый мячик в руке: не аккуратно, но плотно сшитые куски кожи, намотанный сверху шпагат, толстый фитиль. Судя по запаху, внутри были порох и металл.

Марек растолкал рыцарей и пролез в калитку первым. Щерящийся на его груди кот чуть не скакал.

— Там советую меня слушаться, — раздражённо бросил он.

Ведьмак шёл пугающе бесшумно, не убирая в ножны меч. Шёл, обострившийся зрением, слухом, нюхом. Пахло очень старой смертью. Новой тоже, но она незначительна. Сзади грохотали рыцари (они честно пытались идти как можно тише). Ведьмак поймал себя на мысли развернуться и всадить им по мечу под панцири, чтоб не шумели. Не развернулся. Он без проблем отделял скрежет доспехов от всех остальных звуков, но сам факт раздражал.

Каменная дорога в горку, зацветшая и заросшая, вела к дому с картинки. Вот только не такому красивому, давно мёртвому. Чернели его окна: из нескольких выползли драные занавески и поникли снаружи. Крыша кое-где дала брешь, колонны погнулись, прогнили лестница и терраса. Цвет стен перестал быть различим. Перед домом площадка, окружённая некогда садом. В центре бассейн, сам ставший садом.

Ведьмак слышал труп за этим бассейном ещё до того, как увидел. Старый, больше года валяется под открытым небом. Никто кроме погоды к нему не притронулся — не любят звери такие места. Ещё один труп спрятан от глаз в цветах гладиолуса, невидимый в высокой траве. Остальных мертвецов Марек чётко не чуял — слишком дряхлые, одни кости.

Медальон начал беситься, как только Марек шагнул в свободное пространство перед домом. Шаг назад, затормозил рыцарей. Указал идти в обход, вдоль зарослей, огибая площадь с фонтаном. От неё же веяло концентрированным страхом, обидой, тоской. Злом. Нечеловеческой, неживотной эмоцией, какой пахнут все такие места. Места вечного заточения.

Рыцари послушались. Они не со зла перечили ведьмаку за калиткой. Они не могли оставить ведьмака одного, только не в их истории.

Гуарин не одел шлем, и его бледное лицо отражало будто бы каждое дуновение ветра. «Отважный не значит не знающий страха», — случайно думал он слова кого-то старше, мудрее, всегда приходящие ему на ум в такие ситуации. В очень редкие ситуации. Рыцарь обернулся глянуть на Марека, когда тот завис позади, всматриваясь будто в другой мир своим другим глазом.

Серафим шла впереди. Никто не видел её под металлом, но даже там она держала лицо. А внутри будто вся изгорела, почернев в тон брони, опустела. Серафим не знала эту семью, не знала бабушку, но почему-то думала, что остро ощущает её. Будто кровь и правда что-то значит, волнуется в родных местах. Кровь, по её мнению, вообще-то, ничего не значила. Должно быть, это ведьмак нагнал страху.

Что-то ёкнуло в нутре пустой Серафим. Заставило оторваться от прошлогоднего трупа впереди и посмотреть ровно туда, куда смотрел ведьмак.

Перед домом сгустился воздух. Зашипело пространство, рвущееся лохмотьями от силы сильнее сил физики. Не то раскол, не то удар прозрачным разрядом. В оголённые рецепторы ведьмака врезается запах озона. Из темноты, из шума, из оптической складки проявилась фигура. Ведьмак поднял меч, бросил рыцарям жест, взгляд. Они и так поняли: стоять, не двигаться, не дышать.

Гуарин не видел того, что видели ведьмак и Серафим. Но он чувствовал. Воздух впереди даже казался его глазам странным, неправильным. Но он не различал высокую тонкую фигуру, не касающуюся земли. Фигуру обгоревшего чел… эльфа. Сердце Серафим обрушилось в ноги. Он в ожогах от молнии. Он пахнет нечеловеческим страхом, как пахла Велес…

Марек пошёл по дуге. Привидение не двигалось. Только голову поворачивало медленно за ведьмаком. Ведьмак сделал шаг в сторону эльфа. Ещё один. Следующий в бок. Призрачное лицо, иссушенное, чернеющее впадинами глазниц, обращалось следом. Губы начали шевелиться. Даже под эликсирами, Мареку пришлось напрячь зрение, чтобы читать по ним, прозрачным и неточным. Ничего нового. Горечь о вечной смерти. Имена любимых, превратившиеся в бессмысленную кашу.

Призрак ступил к ведьмаку. Двинулся по воздуху медленно, шагами тяжёлыми, но невесомыми. Кружил за ведьмаком, почти не сходя с места. Заторможено, как Мареку совсем не нравилось. Эта заторможенность значила только одно, скоро он…