Венец из молний (СИ)

Гуарин бросил вопросительный взгляд на Серафим, но она не слышала их разговор. Курила трубку где-то позади.

— Кажется, даже я знаю больше вашего. Долина Цветов сейчас занята нелюдьми, и они не очень рады людям.

— Кроме ниль…

— Не знаю ничего про нильфов, — отрезал ведьмак. — Знаю только, что Белки вроде как тоже не самые желанные гости там.

— Эльф, которого мы встреетили вроде защищал д’олину.

— Это не значит, что долина защищает его.

Помолчали.

— И потом, Белки ничего не защищают.

— А откуда он зн’ал о вас?

Марек пожал плечами.

— Заказ на эту херь… даже барбегазом её не назвать. Дьябелигну. Я получил в Нижнем Посаде. Видимо, он давно тут всем докучал, прославился.

— А вам значит моожно в…

— Во-первых, я не человек. А во-вторых, когда руки пачкать не хочется, можно и человека запрячь.

— Понятно. А вам не нуж’но в Нижний Посад? Сообщить, что бестия мертва.

— Не срочно.

Через час пути тройка вышла на обгоревший указатель. Стре́лок в виде лошадиных профилей было три, не считая одной сломанной: восток — Нижний Посад, юг — Венгерберг, северо-запад — Бан Глеан. На востоке чернели жжёные поля, — совсем не то, что рыцари представляли о «Долине Цветов».

Марек, хоть и заверил, что никаких патрулей Дол Блатанна вдоль границы не имела, предложил рыцарям пройти для привала подальше на запад. Они охотно согласились, но движило ими вовсе не остережение Белок. Они в целом не имели представления о Скоя’таэлях. Слышали, конечно, но… в отношении Скоя’таэлей «слышать» ничего не значило.

К привалу ведьмак, как показалось Гуарину, повеселел. То, что он почернел, рыцари старались не замечать. После броска монеты Марек даже вызвался помогать Серафим с готовкой. Она опять сооружала что-то офирское, в этот раз сверяясь с маленькой книжкой в отделке голубой ткани. И хотя снова блюдо было до ужаса, по мнению ведьмака, острым, для него был отдельно сварен пресный рис.

Вторая часть дня прошла без приключений, только пара загруженных нелюдских обозов встретилась компании по пути. Марек успел обменяться чем-то с бородатым конвоиром одного из них. Как оказалось на ночной остановке, — он купил водку.

— Не водку, а краснолюдский спирт, — возразил ведьмак. — Очень ценная вещь, всем советую.

С этими словами он плеснул из бутылки в маленький котелок, уже давно бурлящий на костре. До этого в него летели толчёные растения, головки ягод, капала вязкая жидкость из крохотного пузырька… Готовка кипела, не уступая кухне Серафим. Рыцари наблюдали за ведьмаком.

— А пить этот спирт моожно?

— Это я вам и советую.

Марек демонстративно глотнул из бутылки, накрывая варево крышкой. Серафим протянула руку, тут же получив в неё бутыль. Глотнула и страшно закашлялась, замахала руками в разинутый рот. Гуарин заинтересованно потянулся к бутылке. Сделав глоток, он покраснел, побелел, позеленел, потом снова побелел…

— Разд’ери меня, — кх, — кто угодно… Это не питие…

Марек, скрипящий всё это время смехом, кинул рыцарям ещё одну банку.

— Один к одному.

Серафим открыла и принюхалась: будто заспиртованное варенье. Отлила в кружку: и правда, что-то концентрированно-сладкое с ягодной ноткой. Разбавила, как наказал ведьмак, краснолюдским спиртом, сделала аккуратный глоток… И блаженно вздохнула.

Вечер зацвёл новыми красками.

— Е’сть в этом, извиниите, извращении дух Кастель-де-Неф, Серафим, вы не нах’одите?

Серафим растянула губы и махнула неопределённо. Она не разбиралась в винах, чем не раз шокировала коллег-рыцарей.

— Эт что? — хрипнул Марек, разливающий по своим склянками жижу с костра.

— Сорт туссентского вина. На мой скроомный взгляд недооценённый. Сл’адкая Кастель также оставляет на языке загадочное лесноое послевкус’ие, как ваша… настойка.

— Ещё бы, она на еловых шишках.

Серафим заинтересованно замычала. Сказать, что ей понравился напиток — ничего не сказать. Гуарин тоже отнёсся к нему благосклонно, но сильно впечатлён не был. Он предпочитал алкоголь помягче, желательно пестрящий вкусовыми переливами или игристый. Ничем этим пойло ведьмака похвастаться не могло.

Марек, уже потерявший человеческий цвет и покрывшийся узорами вен, разговорился:

— Эта настойка у меня от батьки. С пеленок дую.

— У ведьмаков нет рода, но есть род’ители? — поинтересовался Гуарин, рассматривающий разложенные ведьмаком ингредиенты для следующего зелья: чьи-то когти, сушёные плоды растений, пара полупустых колбочек с тёмными жидкостями и тарелка с поблескивающим в огне песком.

— Не, мы почкованием размножаемся. Батькой я зову… ну, учителя, наверное. Хотя он же меня и растил, так что батька.

Марек принялся толочь в крохотной ступке когти.

— Откуд’а вы вообще берётесь… Ой, каажется это прозвучало некультур’но…

— Да нормально прозвучало. Разбросаны по миру школы, оттуда и берёмся. Школа Кота, вот, — Марек дёрнул медальон на груди, — в Юхерн Бане, эльфских туннелях.

— Ух ты, а гдее это?

— А не скажу — секрет.

Гуарин сжал губы.

— Если я тебе скажу, негде мне будет зализывать раны. Разберут по кирпичам, солью закидают и сожгут на всякий случай, чтобы снова не выросла. Знаем, проходили.