Вэкфильдский священник

— Теперь вотъ что, господа, продолжалъ Дженкинсонъ: — я вижу, что вы очень удивлены, но я сейчасъ все объясню въ немногихъ словахъ. Знаменитый нашъ сквайръ, къ которому я, мимоходомъ сказать, питаю превеликую дружбу, не разъ пользовался моими услугами для устройства своихъ длишекъ. Между прочимъ отрядилъ онъ меня достать фальшивое свидтельство и фальшиваго попа, чтобы обмануть эту молодую леди; а я, чисто изъ дружбы, возьми да и достань ему настоящее свидтельство, да и попа самаго настоящаго, и перевнчали мы ихъ самымъ настоящимъ манеромъ. Но не подумайте, чтобы я устраивалъ все это изъ великодушія: нтъ! Къ стыду моему, я долженъ сознаться, что длалъ это единственно для того, чтобы держать брачное свидтельство у себя въ карман и отъ времени до времени допекать имъ сквайра, то есть каждый разъ, какъ мн понадобятся деньги, вымогать отъ него подачки, угрозою представить это свидтельство куда слдуетъ.

Радостныя восклицанія раздались со всхъ сторонъ, и у насъ стало такъ шумно, что отголоски нашего веселья достигли до общей тюремной залы, и узники выразили намъ свое сочувствіе:

   «Въ порыв буйнаго восторга
   Цпями тяжкими гремя».

На всхъ лицахъ сіяли счастливыя улыбки, даже щечки Оливіи покрылись легкимъ румянцемъ: ея репутація была возстановлена, она воротилась въ семью, избавлена отъ нищеты, — было отчего повеселть, и я возымлъ надежду, что такія перемны судьбы остановятъ ходъ ея болзни и возвратятъ ей здоровье и веселость. Но среди всхъ окружавшихъ меня счастливцевъ никого не было счастливе меня. Все еще держа въ объятіяхъ мое дорогое, милое дитя, я невольно спрашивалъ себя, не сонъ ли это?

— И какъ вы могли, воскликнулъ я, обращаясь къ Дженкинсону, — какъ могли вы усугублять мои несчастія, увривъ меня, что она скончалась? Но, впрочемъ, что за дло, радость обрсти ее вновь боле чмъ вознаграждаетъ меня за вс прошлыя мученія.

— На вопросъ вашъ очень легко отвтить, — возразилъ Дженкинсонъ:- мн казалось, что осталось одно средство вытащить васъ изъ тюрьмы, а именно — заставить васъ покориться сквайру, изъявивъ согласіе на его бракъ съ другой молодой леди; но вы объявили, что покуда жива дочь ваша, вы ни за что не согласитесь на это; слдовательно, иначе невозможно было спасти васъ, какъ увривъ, что ея боле нтъ на свт. Я уговорилъ вашу жену помочь мн обмануть васъ, и вотъ до сей минуты мы не улучили времени открыть вамъ истину.

Въ нашемъ тсномъ кругу было лишь два лица, не сіявшихъ восторгомъ: то было, во-первыхъ, лицо мистера Торнчиля, самоувренность котораго исчезла безслдно; очутившись на самомъ краю бездны позора и нищеты, онъ съ ужасомъ взиралъ на свое положеніе и, бросившись къ ногамъ своего дяди, сталъ униженно взывать къ его состраданію. Сэръ Уильямъ хотлъ оттолкнуть его, но по моей просьб удержался, поднялъ его и, помолчавъ съ минуту, сказалъ:

— Твои пороки, твои преступленія и неблагодарность не заслуживаютъ пощады; но я не хочу окончательно отступиться отъ тебя. Ты будешь получать нкоторое содержаніе, но только на самое необходимое, а не на излишества. Этой молодой леди, твоей жен, предоставляю я третью часть твоихъ прежнихъ доходовъ; отъ ея личной доброты будетъ зависть выдавать теб впослдствіи что нибудь сверхъ положеннаго.

Сквайръ собирался ужъ произнесть благодарственную рчь за такія милости, но баронетъ остановилъ его совтомъ не выказывать лишній разъ своей низости, которая и безъ того была слишкомъ очевидна. Онъ приказалъ ему уйти и выбрать изъ своей прежней дворни одного лакея, который и долженъ быть отнын его единственнымъ слугою.

Когда сквайръ удалился, сэръ Уильямъ очень любезно подошелъ къ своей новой племянниц, улыбаясь поздоровался съ нею и пожелалъ ей всякаго благополучія. Его примру послдовали миссъ Уильмотъ и ея отецъ; жена моя тоже принялась очень нжно цловать свою дочку, приговаривая, что вотъ теперь она опять стала порядочной женщиной. Вслдъ за матерью къ Оливіи подошли Софія и Моисей, а потомъ и нашъ благодтель Дженкинсонъ пожелалъ съизнова ей представиться. Вс мы были довольны какъ нельзя больше.

Сэръ Уильямъ, такъ любившій всхъ длать счастливыми, съ ласковымъ и веселымъ видомъ оглянулся вокругъ, любуясь нашими сіяющими лицами; одна только Софія, по какимъ-то непонятнымъ намъ причинамъ, казалась не совсмъ довольной.

— Мн кажется, сказалъ баронетъ съ улыбкой, — что теперь вс мы счастливы, исключая, быть можетъ, одной или двухъ особъ. Мн остается довершить дло правосудія. Вы, конечно, согласитесь со мною, сэръ (продолжалъ онъ, обращаясь ко мн), что мы съ вами оба много обязаны мистеру Дженкинсону, и справедливость требуетъ, чтобы мы вознаградили его за это. Миссъ Софія можетъ, безъ сомннія, составить его счастіе, а въ приданое ей я даю отъ себя пятьсотъ фунтовъ; на это они заживутъ припваючи. Ну-ка, миссъ Софія, что вы скажете на это? Хорошаго я вамъ выбралъ жениха? Согласны вы выйти за него замужъ?

При этомъ чудовищномъ предложеніи моя бдная дочь почти упала на руки матери.

— Выйти за него, сэръ? промолвила она чуть слышно, — нтъ, сэръ, никогда!