Вэкфильдский священник

— Ахъ, сэръ! сказалъ я: — вашъ вопросъ растравляетъ мою сердечную рану: у меня точно была еще одна дочь, но она съ горя…

Тутъ меня опять перебили и очень неожиданно: явилась вдругъ миссъ Арабелла Уильмотъ, на которой вскорѣ намѣревался жениться мистеръ Торнчиль. Заставъ тутъ сэра Уильяма и его племянника, она до крайности изумилась, потому что попала сюда совершенно случайно. Вмѣстѣ со старикомъ отцомъ своимъ она очутилась въ этомъ городкѣ проѣздомъ къ теткѣ, которая непремѣнно желала, чтобы свадьба произошла у ней въ домѣ; пріѣхавъ въ городъ, онѣ остановились пообѣдать въ трактирѣ, на томъ концѣ улицы; и миссъ Уильмотъ, глядя въ окно, увидѣла одного изъ моихъ малютокъ, игравшаго на улицѣ; она тотчасъ послала лакея позвать мальчика и отъ него узнала отчасти о постигшихъ насъ несчастіяхъ, но, конечно, не воображала, чтобы причиною ихъ могъ быть мистеръ Торнчиль. Отецъ пытался доказывать ей, какъ неприлично идти въ гости въ тюрьму, но ничѣмъ не могъ отговорить ее; она велѣла ребенку поскорѣе проводить ее къ намъ и такимъ образомъ явилась сюда въ самую критическую минуту.

И тутъ невольно приходитъ мнѣ на умъ, какъ странны бываютъ такія случайныя совпаденія! Сплошь да рядомъ, чуть не каждый день видишь подобныя явленія, ко большею частію не замѣчаешь ихъ. Какому стеченію благопріятныхъ обстоятельствъ обязаны мы, напримѣръ, всякими удобствами и наслажденіями жизни; сколько нужно такихъ условій, хотя бы для того, чтобы одѣться и поѣсть! Нужно, чтобы крестьянину была охота работать, чтобы дождь пошелъ во-время, чтобы попутный вѣтеръ пригналъ купеческіе корабли; и мало ли что еще надобно, только для того, чтобы тысячи людей не остались безъ предметовъ первѣйшей необходимости.

Мы всѣ молчали нѣсколько минутъ, между тѣмъ какъ на лицѣ моей прелестной ученицы — какъ я обыкновенно называлъ эту молодую леди — изумленіе смѣнилось глубокимъ состраданіемъ, придавшимъ новое очарованіе ея красотѣ.

— Любезный мистеръ Торнчиль, сказала она, воображая, что онъ пришелъ сюда въ роли благодѣтеля, а ужъ никакъ не притѣснителя, — мнѣ немного обидно, что вы явились сюда безъ меня и даже не извѣстили меня о томъ положеніи, въ какомъ я застаю семейство, столь дорогое намъ обоимъ. Вамъ извѣстно, что мнѣ не менѣе вашего было бы пріятно придти на помощь моему почтенному, уважаемому наставнику. Но вы, подобно вашему дядюшкѣ, очевидно находите удовольствіе дѣлать добро втайнѣ?..

— Это онъ-то любитъ дѣлать добро! воскликнулъ сэръ Уильямъ. — Нѣтъ, душа моя, его удовольствія совсѣмъ иного сорта и такъ же низки, какъ онъ самъ. Вы видите передъ собою, сударыня, самаго отъявленнаго негодяя, какой когда либо позорилъ человѣчество: онъ соблазнилъ дочь этого бѣднаго человѣка, покушался погубить и сестру ея, отца засадилъ въ тюрьму, да еще и старшаго сына заковалъ въ кандалы, за то, что онъ имѣлъ смѣлость вызвать его на дуэль за безчестье. Позвольте, сударыня, принесть вамъ мои искреннѣйшія поздравленія съ тѣмъ, что вы успѣли избѣгнуть союза съ такимъ чудовищемъ.

— Боже милостивый! воскликнула милая дѣвушка, — какъ же я была обланута! Мистеръ Торнчиль увѣрилъ меня, что старшій сынъ этого джентльмена, капитанъ Примрозъ, отплылъ въ Америку со своей молодой женой.

— Миленькая моя! воскликнула моя жена:- онъ вамъ все налгалъ. Сынъ мой Джорджъ никуда не уѣзжалъ изъ Англіи и ни на комъ не женился. Хоть вы и отступились отъ него, но онъ продолжалъ васъ любить, такъ что ни о комъ кромѣ васъ и думать не могъ; онъ самъ говорилъ при мнѣ, что изъ-за васъ нею жизнь останется холостякомъ.

И она принялась распространяться о томъ, какъ искренно и страстно сынъ привязанъ къ ней; объяснила надлежащимъ образомъ исторію поединка съ мистеромъ Торнчилемъ, отсюда перешла къ слухамъ о его развратности, о его фальшивыхъ женитьбахъ, и заключила свою рѣчь самымъ обиднымъ изображеніемъ его трусости.

— Боже мой! воскликнула миссъ Уильмотъ, — какъ близко я была къ погибели! И какъ же я рада своему спасенію! Этотъ джентльменъ солгалъ мнѣ десять тысячъ разъ и главное съумѣлъ заставить меня повѣрить, что для меня нисколько не обязательно держать обѣщаніе, данное единственному человѣку, къ которому я была истинно расположена, потому, будто бы, что этотъ человѣкъ самъ измѣнилъ мнѣ. И вѣдь онъ такъ наклеветалъ на него, что я старалась питать ненависть къ человѣку, столь же отважному, какъ и великодушному.