Вэкфильдский священник

Я оставался спокойнымъ зрителемъ того, какъ горѣло мое жилище, но черезъ нѣкоторое время почувствовалъ, что жестоко обжегъ себѣ всю руку до самаго плеча. Поэтому я совсѣмъ не могъ помогать сыну ни въ его попыткахъ спасти хоть что нибудь изъ домашняго скарба, ни въ стараніяхъ уберечь отъ огня хлѣбный амбаръ. Между тѣмъ, всполошились и ваши сосѣди и со всѣхъ сторонъ сбѣжались къ намъ на помощь; во и имъ пришлось только стоять сложа руки и вмѣстѣ съ вами безпомощно смотрѣть на бѣдствіе. Всѣ цѣнныя вещи, въ томъ числѣ и мои записки, которыя я берегъ на приданое дочерямъ, сгорѣли до-тла, исключая ящика съ кое-какими документами, стоявшаго въ кухнѣ, да двухъ-трехъ бездѣлицъ, вытащенныхъ Моисеемъ изъ огня въ самомъ началѣ пожара. Сосѣди позаботились, однако, снабдить насъ всѣмъ необходимымъ на первое время: принесли бѣлья и платья, а также кухонной посуды и мебели, которую сложили въ одномъ изъ сараевъ, такъ что къ утру у насъ было готово другое жилище, правда, очень жалкое, но все же мы не остались безъ крова. Мой честный ближайшій сосѣдъ и его дѣти тоже не мало потрудились надъ устройствомъ нашего хозяйства и въ простотѣ душевной всячески старались насъ утѣшить.

Когда утихли домашнія тревоги, на первый планъ выступило любопытство, и мое семейство пожелало узнать, что задерживало меня такъ долго вдали отъ нихъ. Разсказавъ все въ подробности, я сталъ подготовлять ихъ къ пріему пропадавшей дочери. Хотя ничего кромѣ нищеты и горя не могъ я предложить ей, но все-таки мнѣ хотѣлось раздѣлить съ ней нашу участь и главное расположить домашнихъ принять ее поласковѣе. Эта задача была бы, можетъ быть, труднѣе, если бы не это новое бѣдствіе, значительно смирившѣе гордость моей жены и заслонившее прежнюю обиду болѣе острыми и свѣжими впечатлѣніями. Моя рука такъ разболѣлась, что я не былъ въ состояніи самъ пойти за бѣдняжкой, а послалъ за нею сына и дочь, которые вскорѣ воротились, ведя подъ руки несчастную: она не смѣла взглянуть на мать, которая, не взирая на всѣ мои увѣщанія, никакъ не могла сразу простить ее. Женщины вообще гораздо строже мужчинъ относятся къ женскимъ слабостямъ.

— Ахъ, сударыня! вскричала мать, завидѣвъ Оливію:- въ какую бѣдную лачугу вы изволили придти, послѣ столькихъ великолѣпій! Мы съ моею дочерью Софіей едва ли можемъ быть интересной компаніей для особы, привыкшей водиться съ высшимъ обществомъ. Да-съ, миссъ Ливи, порядкомъ вы измучили бѣднаго отца и меня горемычную; но я надѣюсь, что Богъ васъ проститъ.

Пока мать произносила это привѣтствіе, несчастная дочь стояла передъ ней блѣдная, дрожащая, не смѣя поднять глазъ и не будучи въ состояніи ни плакать, ни говорить. Но я не могъ оставаться безмолвнымъ свидѣтелемъ ея страданія, а потому, придавъ своему голосу и манерѣ достаточно строгости, чтобы вызвать безпрекословное повиновеніе, я сказалъ:

— Жена, прошу тебя, выслушай меня и разъ навсегда запомни мои слова. Я привелъ домой бѣдную, заблудшую странницу; ея возвращеніе на путь долга есть причина къ возобновленію нашей къ ней нѣжной любви. Судьба тѣснитъ насъ все новыми ударами и лишеніями; не будемъ же усугублять ихъ, поселяя раздоръ въ средѣ нашей семьи. Если станемъ жить дружно, то можемъ обрѣсти и довольство жизнью, потому что насъ много и мы обойдемся безъ другихъ, если мнѣніе свѣта осудитъ насъ и люди не захотятъ съ ними водиться. Милосердіе Божіе обѣщаетъ прощеніе кающимся: послѣдуемъ и мы Его примѣру. Мы знаемъ, что Богу несравненно пріятнѣе взирать на раскаявшагося грѣшника, чѣмъ на девяносто девять человѣкъ, всю жизнь проведшихъ праведно. Такъ и должно быть, потому что то единичное усиліе, какое мы употребляемъ, чтобы удержаться на крутомъ спускѣ къ погибели, требуетъ гораздо большаго стремленія къ добродѣтели, нежели сотня обыкновенныхъ, справедливыхъ дѣяній.

XXIII. Одни злые могутъ быть долго и совершенно несчастливы