Ведьмин зов

Глаза человека напротив сделались непроницаемыми, будто нарисованными на закрытых веках. Он не перебивал, не двигался и вряд ли дышал. Даже рассказ о навке, которая явилась к Мартину, не произвел на него такого впечатления.

Эгле говорила сипло, как пропойца:

— Я не вслушивалась, что там говорит несчастная девочка… то есть навка. В тот момент… Я увидела пистолет… Я не слушала. Но потом, когда ведьма на берегу, с ножом, повторила ту же фразу… Я вспомнила.

х х х

Клавдий слушал, оцепенев; вот зачем приезжал Мартин. Вот почему он задавал Ивге вопросы, которые так ее напугали. «Ты сын Матери-Ведьмы, Заново Рожденной Матери». Вот и подступили в упор давно ожидаемые, легендарные события, то ли битва, то ли казнь. Хорошо, если все-таки битва.

Он нажал на кнопку селектора на столе:

— Арно, отправьте сообщение в Одницу, лично куратору, официально, с дублями по всем каналам связи: экстренный вызов в Вижну, во Дворец Инквизиции. Свяжитесь с Одницей и организуйте ему самолет. Доложите мне, когда он выйдет на связь и когда вылетит.

— Я принесла плохие новости? — не своим, слабым голосом спросила Эгле.

— Не очень хорошие, — признался Клавдий.

— В этих словах есть смысл? Что это значит для Мартина?!

— Эгле, — сказал он, подумав. — Я страшно благодарен, что вы пришли с этим ко мне. Я не готов сейчас объяснять, что происходит, но очень прошу: никому без моего ведома этих слов не повторяйте.

х х х

— Эгле, ее зовут Эгле. — Ведьма захлебывалась, боясь замолчать хоть на секунду. — Она не твоя! Ты ее не присвоил! Она пройдет обряд, и ты не остановишь! Ничего не сможешь… Нет, стой! Я отвечу!

За последние минуты Мартин много узнал об искусстве допроса. И еще больше он узнал о себе как о допросчике и не мог отменить это знание. Не мог зажмуриться в ужасе.

— Где и как она пройдет обряд?

— Под небом. Под соснами. Станет одной из нас… Больше не знаю!

— Когда?

— Скоро! День или два… или уже сегодня… Не знаю!

Когда она говорила «не знаю», это означало, что информации нет. Флаг-ведьмы знают и чуют многое, но они не всеведущи, зато Мартин теперь знал о ее нервных центрах все. Хладнокровный, эффективный, мастеровитый палач.

Мартин позвонил референту прямо из подвала и отдал распоряжение. Потом вернулся к допросу:

— Поговорим о Зеленом Холме. Что это за место?

— Там Ведьма-Матерь сидит на вершине и ждет своих детей.

— Как туда попасть?

— Убить инквизитора. Тогда, покинув этот мир, ведьма придет к своей Матери.

— Загробное царство для ведьм? — Мартин ухмыльнулся.

— Нет. Нет. Это другой мир. Для нас. Когда твой мир сгорит — Зеленый Холм… станет повсюду.

Он спросил ее о ноже. Ведьма ответила, не сопротивляясь: нож был ритуальный, инквизиторский, сто пятьдесят лет назад ведьма выкопала его из могильного кургана, в котором, вероятно, покоился прах кого-то из ближайших сподвижников Атрика Оля.

— Сколько я вас перерезала этим клинком… Сколько инквизиторской крови ушло в землю, без славы, как на бойне…

Он подробно расспросил о ее предыдущих жертвах. Потом снова позвонил референту, и тот связал его с Руфусом из Ридны.

— У меня беседа с ведьмой, которая убила вашего сотрудника, — сказал ему Мартин. — Он действительно умер от проблемы с сердцем, вернее, от проблемы с отсутствием сердца в груди. Вы не отделаетесь одной отставкой, Руфус.

И, не слушая больше потрясенную тишину в трубке, он вернулся к допросу:

— Так что я такое?

— Ты падаль. Ты мертвец… Ты скоро сдохнешь в муках…

Она так бешено сопротивлялась, что Мартин понял: информация имеет ценность. Кровь из носа заливала ее губы, она билась в колодках, выла, но не отвечала.

— Это была прелюдия, — сказал Мартин с сожалением. — Теперь поднимается занавес и начинается первый акт…

— Стой! — Она сорвала голос. — Ты… нет… ты не тронешь ее, не убьешь… не успеешь…

— Кого я должен убить?

— Нет, нет… Мать-Ведьму… Ты сын, у тебя власть над ней…

— Я сын Ивги Старж!

— Проклятое имя, она от него откажется, когда пройдет обряд. Ты не успеешь…

— Моя мать пройдет обряд?!

Она хрипела, едва шевеля губами:

— Она пройдет свой путь. Скоро. Ты ее не тронешь. Ублюдок.

Мартин еще раз позвонил референту, отдал распоряжение и услышал, как дрогнул в трубке голос собеседника:

— Следует ли поставить в известность Великого Инквизитора?

— Нет, — сказал Мартин.

Ведьма сипела, обвиснув в колодках:

— Она успеет… раньше, чем ты до нее доберешься. Мать-Ведьма пройдет обряд, воссоединится с Той, что сидит на Зеленом Холме, две ее сущности сольются воедино, и восстановленный мир получит свободу. Настанет ведьмин час и Ведьмин век.

— А если я все-таки до нее доберусь?

— Нет. — Ее глаза остекленели.

— Но Великая Мать одинаково любит всех своих детей, — сказал Мартин медленно.

— Она не любит тебя, — прохрипела ведьма. — Она не пустит тебя, она тебя не звала…

— Либо вы чего-то не знаете.

— Нет!

Ведьма задергалась так, что встроенные в каменный пол колодки зашатались. В ее глазах был дикий ужас. А ведь он не пытал ее сейчас.

— Вы совершили ошибку, — сказал он с кривой усмешкой. — Понимаете какую?

Несколько секунд она смотрела на Мартина, беззвучно шевеля губами. Потом прохрипела: