Ведьмин зов

Что, если ведьма водит его за нос? Если здесь никого нет, а она поджидает его, например, в машине?!

Мартин еще раз начертил явь-знак — на ладони левой руки. В машине никого не было. За углом ангара — тоже. Внутри… Мартин не чувствовал никого, кто скрывался бы в этом ангаре. Впрочем, погибшие инквизиторы подпустили ее совсем близко.

Он подошел к двери. Заглянул внутрь. Проверил явь-знаком — ангар казался пустым. На бетонном полу лежал железный канат — никто не удосужился свернуть его.

Что-то дрогнуло на краю зрения. Будто заплатка в реальности. Мартин отскочил, прижался спиной к стене, вскинул над головой левую руку с явь-знаком…

Тонкое лезвие вылетело из ниоткуда и воткнулось в его ладонь. Пробило кисть и застряло в железной стене. Ему хватило выдержки не дергаться — из таких захватов не вырываются физической силой. Но как ей удалось подобраться?!

В следующую секунду он увидел ее — и многое понял.

Перед ним стояла ведьма — белая от макушки до босых пяток. Голая. Седые волосы до колен небрежно прикрывали старческую наготу — ей было на вид лет двести. Крючковатый нос почти доставал до подбородка. Воспаленные веки краснели, как и глаза — радужная оболочка альбиноса, сквозь которую просвечивают сосуды. И этими красными глазами она разглядывала Мартина — поначалу со злорадством:

— Миленький. Юный. Вкусный, наверное…

В ее взгляде что-то изменилось: теперь она смотрела с недоумением:

— Да ты не простой… ты…

В ее взгляде появился ужас:

— Кто ты такой? Что ты такое?!

— Возможно, вы мне подскажете, — сказал Мартин, стараясь не двигаться. — С высоты прожитых лет.

От лезвия в пробитой ладони пошел растекаться холод, к запястью, к локтю. Мартин откуда-то знал: когда холодная волна доберется до сердца — оно остановится.

х х х

Следующие пятьдесят минут Эгле молча проклинала себя.

Ее доставили в ближайший офис со спецприемником, жуткий, похожий на тюремную больницу. Молодой инквизитор с серым от недосыпа лицом начал с того, что, остановившись перед ней в двух шагах, поймал ее взгляд и сознательно надавил, будто втыкая вязальные спицы:

— Девушка, не вы здесь ставите условия. Выкладывайте вашу информацию. Или получайте две недели административного ареста.

Огромным усилием воли Эгле удержалась, чтобы не хлопнуться в обморок.

— Всем будет лучше, — она не отводила взгляд, мобилизуя остатки своей защиты, возвращая «спицы» ему в зрачки, — если вы немедленно передадите Клавдию Старжу, что у Эгле Север есть информация для него. Это мое категорическое требование.

— Тогда я выписываю арест. — Серолицый упал в кресло у стола и подтянул к себе пачку бланков.

— Худшая ошибка вашей жизни, — сказала Эгле, и ей казалось, будто за нее говорит кто-то другой. — Если завтра ведьмы убьют вас, какую пенсию назначат вашим детям?

Она понятия не имела, есть ли у него дети, но он остановил уже занесенную руку и снова посмотрел на нее, и Эгле вдруг поняла, что детей у него трое, младшие — годовалые близнецы, жена не работает, страховка плохая, и вопрос «если меня убьют» далеко не умозрительный в последние пару дней.

Перед глазами у нее все плыло от боли.

Инквизитор приказал вывести ее из кабинета. Эгле провела мучительные десять минут в унылейшем на свете месте с дверью-решеткой и скамейкой у стены. Потом ее вывели и посадили в машину, в отделение без окон, Эгле не могла понять, куда ее везут. Только когда двери открылись, она обнаружила себя у одного из подъездов Дворца Инквизиции.

Дворец в Вижне не был древним, как в Однице, но огромным, со сложным переплетением коридоров внутри, и она очень скоро перестала считать шаги — ее вели вглубь, возможно, в подвал. Наконец, ее впустили в полутемный кабинет, и уже на входе Эгле почувствовала давление, как на страшной глубине. Головокружение, как над пропастью.

— Только не надо меня пытать с порога, — сказала с кривой улыбкой. — Я пришла сдаваться.

— Какое «пытать». — Клавдий Старж поморщился. Потом присмотрелся: — Эгле, вас что — били?!

х х х

Ведьма подошла совсем близко, не сводя с него красных глаз:

— Ты сын инквизитора и…

Она замолчала, будто вдруг забыв слово.

— Информация из открытых источников, — сказал Мартин. — Моя мать — ведьма.

Его рука была приколота к стене кинжалом, как записка булавкой на доске объявлений, как бабочка в коллекции энтомолога. Перед ним стояла флаг-ведьма, самая старая из всех, что он видел в жизни. Да что там Мартин — его отец, наверное, таких не видывал. Холод от кинжала в пробитой руке растекался дальше, у него было несколько секунд, чтобы спасти себя. Либо не спасти. Мартин трезво оценивал свои шансы.

Эта ведьма прожила столетия, не зная поражений. Ни одного. Сколько трупов у нее за спиной — никто не знает. Гора величиной с дом. Мартин один из лучших оперативников в своем поколении… был.

Она до сих пор его не убила. В этом разговоре было нечто важное для нее.

— Что же я такое? — Он мог еще втянуть ее в диалог. — И что такое вы? Возможно, мы раньше встречались?