Ведьмин смех

– В лесу стало тихо, – она нахмурилась, предчувствуя недоброе. – Слишком тихо.

Опасения Люды передались и Маше. Ночь черна и полна ужасов – ведьмы об этом знали, как никто другой. Именно они породили на свет большую часть тварей, которую носила на себе земля, и далеко не все из них были дружелюбны к своим создателям.

– Нужно вновь разжечь костры, – спохватилась Мария. – Сейчас это лучшее, что мы можем сделать для других. Нужно восстановить защиту.

– Поспешим, – Люда двинулась к северному костру.

– Кость, – Маша коснулась его руки, видя, как растерянно возлюбленный смотрит на отца, – со Светозаром все будет хорошо.

– Ты уверена?

– Уверена. Некоторая магия требует времени, а сотворение заклятия подобной мощи – сильной энергии. Связи, скорее всего, будут крепнуть до утра. Целый мир не может перестроиться как по щелчку пальцев.

– Но разве ритуал не должен был просто связать клятвой мира ковен и мой клан?

– Нет, Кость. Все намного сложнее. Мирный договор – только часть соглашения, по которому наши перестают охотиться за вашими. Отец тебе не объяснял?

– Объяснял, – Костя кивнул. – Он сказал, что клятва избавит нас от войны и настанет перемирие. Что все станет лучше, проще.

Мария ждала продолжения, но Костя молчал, вопрошающе смотря на нее. Сердце Маши стянуло от недоброго предчувствия.

– Подожди. Это все, что Светозар сказал?

– Ну да.

Глаза Маши округлились. Позади нее разгорелся первый костер.

– Что вы там расселись? Я не смогу разжечь это все одна!

– Люд, погоди, это важно!

Она посмотрела на Костю и вновь открыла рот, но тут же закрыла, понимая, что не может подобрать верных слов. Маше никогда не нравилось сообщать другим плохие вести. Она даже подумать не могла, что окажется в подобной ситуации, ведь Костя был частью ее души. Частью, которую Мария ни за что не решится ранить. Ей казалось, что условия мирного договора – вещь не секретная. Понятная для обеих сторон и необходимая для спасения земли. Спасения будущего, о котором они с Костей так вместе мечтали. Но если он не знал цены, которую заплатит, готов ли он принять ее, когда сделанного не обратить вспять?

– Кость, – собравшись с духом, начала она, – Светозар не сказал клану о цене, которую волкам придется заплатить за мир?

– Какой еще цене? – впервые за все время Костя повысил на нее голос. – О чем ты говоришь?

Глаза Маши заблестели от подступивших слез, и она прижала ладони к лицу, чтобы сдержаться.

– Маш, не молчи. Какая еще цена?

– Ваша магия, – хрипло произнесла она, и Костя замер, смотря на нее во все глаза, будто не мог поверить в услышанное.

– Что?

Маша аккуратно опустила мать на землю и поползла на четвереньках к возлюбленному, не думая о платье. Она обняла Костю так сильно, как смогла, и не сдержала слез.

– Прости, – сказала она сквозь рыдания. – Клянусь, я даже подумать не могла, что Светозар ни о чем не скажет!

На фоне зажегся второй костер.

Костя положил ладонь между ее лопаток, и рука показалась Маше тяжелее, чем обычно.

– Неужели мы больше не сможем обращаться? Ковен ведь не мог отнять нашу сущность. Веками бился, и у него не получалось. Но как же, как же тогда…

– Все не так. Мама говорила, что вы останетесь оборотнями, другое дело, что… – Маша сглотнула, – вы станете смертны.

Рука Кости дрогнула, но в ответ он ничего не сказал. Он смотрел на Машу, медленно моргая, будто пытался осознать сказанное до конца, но не получалось. Растерянно Костя принялся опускать руку то в один, то в другой карман, ища что-то, пока наконец не выудил складной нож, который легко помещался в ладонь.

Зажегся третий костер.

Костя откинул лезвие и замер в нерешительности. Со стороны могло показаться, что его заворожило отражение пламени на гладкой стали, но Мария слишком хорошо знала возлюбленного. Она понимала: Костя хочет убедиться своими глазами в новой реальности, которая уже стояла на пороге. Его реальности.

Он собирался разбить хрупкий сосуд надежды. Убедиться в истинности ее слов. Пока у Кости нет доказательств, все могло оставаться, как было – впереди у него вечная жизнь. Без болезней, которыми обременены тела смертных, без закравшейся в висках седины после тридцати, а может, даже и раньше.

Он провел острым лезвием вдоль ладони и поморщился от боли. Рану тут же покрыла кровь. Костя вслух сосчитал до десяти, не отводя взгляда от все прибывающей багряной жидкости, которая медленно, капля за каплей, скатывалась с ладони вниз, на землю. На последней цифре он смахнул большим пальцем кровь и увидел все такие же свежие края раны. Костя тяжело сглотнул. Губы стянулись в тонкую ровную линию, словно он старался сдержать чувства, что просились наружу.

Регенерация бы давно сделала свое дело. Он получил свой ответ.

– Прости, прости меня! – Маша стиснула Костю сильнее в объятиях, будто это могло заглушить бурю, что царила внутри.

– Ты ни в чем не виновата, – его голос зазвучал как сталь.

– Виновата! Нужно было хоть раз с тобой заговорить о ритуале и убедиться, что ты обо всем знаешь. Сможешь ли ты теперь когда-нибудь простить меня?

– Простить? Тебя? Маш, это ведь не ты сотворила.