Ведьмин круг

– А ты не смейся, милый, не смейся. Это самое рябое привидение и блуждало вчера возле наших домов. Прямо до крыльца моего дошло. У меня душа в пятки, как я его увидела, но собралась с духом и говорю: «Чего тебе надо, ирод окаянный?» А он отвечает, глухим таким замогильным голосом: «По свежей кровушке истосковался». И в воздухе растаял! – Старуха все больше вдохновлялась, в ее глазах даже появились огоньки, и взгляд стал цепким, будто она внимательно следила, какое впечатление ее рассказ произведет на Высика.

– Прямо-таки взял и растаял? – переспросил Высик.

– Доподлинно, милый, доподлинно! Вот-те крест…

– А потом что?

– А потом соседка за бельем пришла. Видно, у меня с испугу в глазах помутилось, вот я и дала ей нестираное белье.

– Что же вы сразу нам этого не рассказали?

– Страшно было, милый!

– Кто-нибудь еще видел «призрака»?

– Чего не знаю, того не знаю. Народу на нашем конце мало, раз, два и обчелся.

– А вы, выходит, на крыльце сидели.

– На верандочке открытой.

– И что делали?

– Чай пила.

– Ничего крепче не потребляли?

– Обижаешь, милый! Что я, пьянь какая? – Старуха, видимо, оскорбилась.

– Сами понимаете, Прасковья Ивановна, всяко бывает. Иногда и непьющему человеку взгрустнется… А с рюмочки-другой и померещится что, особенно если человек непривычный… Не знаете, кстати, где ближе всего от вашего дома можно взять самогонку?

– Вот уж чем никогда не интересовалась, милый!

– Позвольте мне вам не поверить, Прасковья Ивановна! Может, вам до зелья интереса нет, но ведь слухом земля полнится. Вы, верно, думаете сейчас, что нехорошо на соседей ябедничать, но это вы не правы. Когда такое дело серьезное, то следствию надо искренне помогать.

Старуха опять задумалась. Высик ее не торопил.

– Может, у Варакиных покупают… – осторожно проговорила она наконец.

– Проверим, – кивнул Высик. – Спасибо и на том. Теперь отдохните немного. Скоро машина придет.

Старуху увели. Высик, покинув кабинет, заглянул в закуток Берестова на первом этаже.

– Не мешает направить запросы в Иваново… – начал он.

– Уже, – коротко ответил Берестов, подшивавший слабо держащуюся пуговицу на почищенном мундире: готовился к выезду в райцентр.

– Молодец. И со старухой теперь пообходительней.

– Что-нибудь из нее вытянули?

– Врет много, – сообщил Высик. ~ А где ложь, там есть, что скрывать. Пусть она и тебе заливает за оба уха, ты принимай за чистую монету, простофилей этаким. Когда человек завирается, он где-то да проговаривается. И эти оговорщики надо копить. Вот и сейчас – она долго думала, каких самогонщиков мне назвать, и в конце концов назвала Варакиных.

– Так ведь Варакины…

– Именно! – Варакин был осведомителем Высика уже больше года и знал, что, если не будет точно и своевременно отчитываться о своей клиентуре, то его лавочку прикроют: положение дел, вполне всех устраивавшее.

Отдав еще несколько распоряжений, Высик отправился в деревню Глебово. Дом Акуловой он нашел без труда. В окне дома напротив углядел Матвеева, чаевничавшего с хозяевами. Матвеев жестом показал Высику через стекло, что все в порядке, Акулова и ее постоялица на месте.

Высик отворил калитку и вошел на участок. Огромный цепной пес бешено залаял, и на крыльцо вышла хозяйка: женщина средних лет, высокая и плотного сложения, с почти по-мужски резкими, хотя и не лишенными своеобразной привлекательности, чертами лица.

– Кто такой? – крикнула она с крыльца.

– Как будто вы меня не знаете, – отозвался Высик. – Поговорить надо.

– А, товарищ начальник! – просияла Акулова. – Заходите, добро пожаловать.

Высик вошел в аккуратно прибранные сени, вытер ноги.

– Где хотите устроиться? – спросила Акулова. – В комнате или на кухне, по-домашнему?

– Да все равно, где вам сподручней. И гостью свою позовите, Марию Плюнькину. У меня разговор касается до вас обоих.

С лица Акуловой сразу исчезло приветливое выражение, она хмуро поглядела на Высика, но ни о чем спрашивать не стала. Подойдя к другой двери, она приоткрыла ее и окликнула, одновременно сделав Высику жест проходить на кухню:

– Машка! Выйди к нам, начальник до тебя требует!

Высик удобно устроился в углу, на скамье у стола, Акулова и Плюнькина вошли следом за ним через полминуты. Высик поднял голову – и застыл, ошарашенный.

Из-за фамилии он воображал Марию Плюнькину каким-то анекдотическим существом, нескладненьким и косолапым. Более того, налет анекдота распространялся и на все дело, несмотря на его жуткие стороны. Не верилось в серьезность тех, кто ему противостоит, какими бы неуловимыми они не были. Даже упоминание Матвеева, что Плюнькина – девка «с впечатлением», Высик как-то пропустил мимо ушей, настолько крепок был в нем заранее созданный, навеянный придурковатой фамилией образ.