Ведьмак. Перекресток воронов (Анджей Сапковский)

— Но вернёмся к Спинхэму и дому утех «Лорелея», — продолжила она. — Я посетила заведение не просто так. Такие места — богатейший источник сведений. В женском обществе господа становятся весьма разговорчивы, многие хвастаются в алькове знанием тайн, чтобы подчеркнуть свою важность и положение. Так что если хочешь узнать о делах, которые обсуждают шёпотом в кулуарах — отправляйся в ближайший бордель. Хочешь послушать, что я там разузнала?

— Хочу.

— Я расспрашивала, как ты, наверное, догадываешься, о маркизе Цервии Херраде Граффиакане, той особе, которая, по твоим подозрениям, стояла за покушением на тебя и готовящимся нападением на храм. Придётся нам вернуться на добрых шестьдесят лет назад, к последним годам правления короля Дагрида. Маркиза — тогда ещё не маркиза, а просто какая-то там госпожа Цервия — завела роман с Артамоном из Асгута, могущественным чародеем из академии Бан Арда. Ей тогда было семнадцать, а сколько было ему — никто не знал. Через несколько лет Цервия вышла замуж за старого маркиза де Граффиакане, но связи с Артамоном не прервала, продолжала с ним встречаться. Потом маркиз умер, а маркиза-вдова родила ребёнка. Официально — посмертного сына, законного наследника маркиза с графским титулом. Но все знали, что это бастард, прижитый от Артамона.

— Чародей? И смог зачать сына?

— Это не так редко случается, как принято думать. Хотя, конечно, нечасто. Отсюда и пошли слухи, будто беременность маркизы была результатом каких-то магических экспериментов Артамона.

— Молодой граф был любимчиком маркизы-вдовы и баловнем чародея. И как обычно бывает в таких случаях, вырос отпетым шалопаем и бездельником, которому всё сходило с рук. А проделок хватало. Юнец с удовольствием затевал скандалы, лез в драки и потасовки. Власти смотрели сквозь пальцы — никто не хотел наживать себе врагов в лице маркизы, вхожей в королевский двор, и могущественного чародея.

— Думаю, это плохо кончилось.

— Даже очень. Однажды граф с двумя дружками устроил дебош в таверне у подножия Ард Каррайга. Один из посетителей, человек, говорят, немолодой, резко отчитал молодчиков. Те вроде бы послушались, вышли. Но когда тот человек направился к выходу, они напали на него, намереваясь избить. Не на того нарвались. Выяснилось, что старик, хоть и в годах, знал своё дело. Здорово намял бока всем троим. Дружки сбежали, зажимая разбитые носы, а граф выхватил нож и ранил старика. Тот, как оказалось, до сих пор сдерживался. Только получив рану, показал, на что способен. Задал графу такую трёпку — избил, исколотил. С роковым исходом. Не помогли ни лекари, ни магия. Молодой граф умер, не приходя в сознание.

— А тот человек?

— Как сквозь землю провалился. А искали его повсюду и долго — маркиза бесновалась от ярости и задействовала все свои связи. Артамон тоже. И тогда кто-то пустил слух, что этим человеком был ведьмак. Был или нет — никто не знал, но маркиза с чародеем развернули настоящую травлю. Даже подали королю петицию о признании всех ведьмаков преступниками и объявлении их вне закона. Король — тогда уже правил сын Дагреада, Эойн — естественно, отказал. Во-первых, не было доказательств, что убийцей и правда был ведьмак. Во-вторых, нельзя применять коллективную ответственность. В-третьих, в пограничных мархиях чудовища досаждали поселенцам, и ведьмаки были нужны.

— Но маркиза с Артамоном не отступили, продолжали винить ведьмаков в смерти сынка, тайно распространяли о них грязные слухи. А через несколько лет чародей написал и анонимно издал свой главный труд — «Монструм, или Описание ведьмака». С известными тебе последствиями. К тому же почти наверняка именно Артамон и маркиза финансировали нападение на Каэр Морхен. И вооружили чернь.

— Последствия, какие есть, — вздохнула жрица, — все видят. Престон Хольт узнал об Артамоне, вероятно, от кого-то из тех троих, которых убил раньше. Артамон распрощался с жизнью, безутешная маркиза спланировала месть. Хольт кончил на эшафоте, но должно было достаться и тебе, и нашему храму. Старуха хитро всё устроила — никаких доказательств нет. То, что ты во время казни Хольта видел одного из тех разбойников в её свите — этого мало.

— Для меня, — процедил Геральт, — достаточно.

— Мне не нравится, — нахмурилась Неннеке. — Не нравится то, что ты говоришь, парень. Месть — удел мелких и примитивных умов. Не забывай об этом.

— Трудно забыть. У меня до сих пор всё болит.

— Ты ещё выздоравливаешь. Не до конца окреп. Я говорила, что рано заканчивать лечение.

— Пора. Самое время. Уеду завтра. Но прежде хотел бы... Мать Ассумпта всё ещё нездорова?

— К сожалению, да. — Лицо Неннеке снова внезапно стало суровым. — И, к сожалению, улучшений пока не видно. И, к сожалению, в отношении других дел ничего не изменилось. Мать Ассумпта по-прежнему не хочет тебя видеть.

Он долго молчал.

— По-прежнему... — спросил, наконец. — По-прежнему не сказала, почему?