Вечный всадник

— Не может быть! — оживился Чуриков. — Про стоящего человека часто сплетни распускают. Особенно про очень стоящего!

— Бывает, что и про обыкновенного, — сказал инженер. — Я сам не ахти какой пост занимаю, на собрании поспорил с директором, так чего он потом про меня не говорил! Мол, и бабник я, и, конечно, склочник, даже пьяница!

— Ты?! — рассмеялся Чуриков. — Ты пьяница?! А на какие шиши?!

— Это мало кого волнует, — вздохнул инженер.

— Как мало кого? А Чарли Чаплина?! — оживился Чуриков. — Пусть он в котелке, с тросточкой, но свой! Это сразу видно! Ему про тебя расскажи — такую фильму отгрохает: насмеешься и наплачешься! А на душе полегчает! Может, я не прав?

— Прав, — улыбнулся инженер.

Приятно возбужденный беседой, Чуриков лег на кровать, и перед его глазами запрыгала нелепая фигура Чаплина, быстро семенящего по пыльной дороге. Но вдруг Чарли остановился, о чем-то задумался и, видимо вспомнив о каком-то важном и неотложном деле, помчался обратно. Через несколько секунд он уже стоял прямо перед Чуриковым, отряхивался от пыли, смущенно улыбался и, пытаясь скрыть не уходящую из глаз грусть, подмигивал:

— Не хнычь, Чуриков! Ведь живем!

— Живем! — засиял Чуриков, но от неожиданной встречи растерялся. — Вы как приехали? — спросил он. — По туристической путевке или по культурному обмену?

— Ни то ни другое, — изобразил на лице Чарли, картинно раскланялся и, нацепив котелок, снова засеменил по дороге.

«Ну и болван я! — подумал Чуриков. — Нашел о чем спрашивать. Лучше бы поинтересовался его делами, семьей, рассказал бы о своем житье-бытье, ведь жена болеет и сын с нехорошими дружками связался, да и самого порой тоска заедает».

Но было поздно. Фигура Чарли уже маячила где-то у горизонта.

«Как нелепо получается! Почти завсегда так! — обиделся на себя Чуриков, но через мгновение успокоился. — А что? Нормально выходит! Почти как у Чарли!»

Чуриков встал с кровати, взял в руки зонтик и, имитируя походку артиста, прошелся по комнате. Засмеялся инженер, затем Чуриков.

— Хватит! — остановился Чуриков. — Все равно как у него не получится. У каждого своя работа. Хотя, пожалуй, нет, у него не работа! Что-то другое. Не знаю, как сказать, как выразить, но у него и не игра это…

— Вы хотите сказать — искусство? — предложил формулировку инженер.

— Больше! — воскликнул Чуриков. — У него такое, что всем нужно! Как воздух! Кстати, говорят, у них там сильно загрязнен воздух. А такому человеку долго жить надо, как можно дольше! Для всех нас!

Со времени этого разговора прошло несколько лет. Чуриков не раз вспоминал о Чаплине и тужил, что по телевидению показывают его не так часто, как хотелось.

О смерти Чаплина он узнал из программы «Время». Было уже полдесятого, на улице темень, валил снег, но Чуриков надел пальто и вышел из дома. В ресторан не пускали.

— Друг у меня помер, — сказал Чуриков швейцару. — Понимаешь?

Швейцар, он же по совместительству гардеробщик, да еще с правами дружинника, внимательно посмотрел на Чурикова и, не заметив на его лице следов опьянения, открыл дверь.

— Друг-то небось с войны? — спросил швейцар. — Время последних уносит, время нелегкое было, ох нелегкое. С войны, значит, дружок?

— С войны! — неожиданно для себя гордо сказал Чуриков. — С нашей, общей. Ох как он фашистов ненавидел. Досталось им от него! Навек запомнят!

— А как звали друга-то? — поинтересовался швейцар.

— Чарлз Спенсер! — гордо произнес Чуриков.

— Понимаю, встречались на Эльбе! — догадливо заметил швейцар.

— Много где побывали! — вздохнул Чуриков и, сняв шапку, застыл на месте, как будто была объявлена минута молчания.

На следующий день Чуриков пошел в церковь, и не потому, что верил в бога, а больше для порядка, и заказал священнику сорокоуст по Чарли Чаплину.

— А он православный? — выпучил глаза священник.

— Считай, что нашей веры! — подумав, произнес Чуриков.

ЧУДО В КОСТЕРАХ