Вечный всадник

Само название города для бывалого, поколесившего по стране человека говорит немало, и о Костерах он скажет, чем известен этот городок, и еще добавит, что про него написана песня. Не каждый большой город может похвастаться таким фактом. А про Костеры песня сложена. И не стандартная, не маршевая и трескучая, а теплая, лирическая, с простым, но трогательным припевом: «Ох, Костеры мои вы, Костеры, растревожили сердце мое!» Автор слов и музыки забыт, и, видимо, потому, что не был профессионалом, писал для души и не зарегистрировал свое произведение там, где положено. С давних пор песня считается народной, и по этой причине даже самые злые критики не решаются предъявить претензии ни к ее примитивной мелодии, ни к далеким от высокой поэзии стихам. По местному радио передают лишь мелодию, и поэтому весьма трудно выяснить, что именно разбередило, растревожило сердце автора. Остается гадать: может, воспоминание о проведенном в Костерах детстве, чистом, беззаботном, но ушедшем навсегда; может, и вся жизнь не очень легкая и не слишком веселая; может, прекрасное большое чувство, когда-то испытанное здесь и прерванное горькой разлукой, а может, просто бескорыстная сыновняя любовь к этому селению, где люди живут вдалеке от культурных и других благ большого города. И вполне вероятно, что автор создавал эту песню не только по душевному настроению, но и для того, чтобы привлечь внимание к родным Костерам и рассказать о них всему свету. И еще надеялся автор, что песня найдет чутких, внимательных слушателей, которые, вникнув в широкую и грустноватую мелодию, поймут, что Костеры расположены в Центральной и, как сейчас говорят, Нечерноземной части России, развитию которой теперь уделяется большое внимание. Но, несмотря на такое расположение, Костеры до сих пор являются глубинкой и, по мнению некоторых местных жителей, даже забытым богом местом. Под богом подразумевается областное начальство, не выделяющее Костерам необходимые для роста средства под предлогом того, что соседнему промышленному райцентру скоро исполнится двести лет и он в первую очередь нуждается в омоложении. Костерчане вздыхают, думая о том, что их городку уже за двести шестьдесят, до круглого юбилея далековато и еще надо дожить до него. Обиды имеются, но у местных жителей есть достаточно причин для гордости за свой городок, едва ли не самый красивый в области. На живописных желто-зеленых холмах, как в сказке, застыли опрятные деревянные домики с высокими каменными фундаментами. Домики на удивление почти что одинаковой высоты и схожей архитектуры. И это не случайно. Костеры издавна населяли скромные, независтливые люди, не любившие выделяться и тем более хвастаться друг перед другом ни нарядами, ни домами, ни богатством, и, как рассказывают старожилы, даже местные купцы одевались не намного лучше других горожан и не сорили деньгами. В центре Костер у базара на небольшом холме укрепилось самое высокое здание — старый заброшенный монастырь. Он не охраняется государством, оборудован под склад тары, но не потерял своей величавости и как любая художественная древность преисполнен таинственности и вызывает у туристов закономерный интерес и даже почтение. У подножия монастыря, почти вплотную с его широкой стеной, в бойницах которой прячутся от дождя птицы, протекает тихая речка Стера, настолько спокойная, что отражение монастыря в ней почти не колеблется и в безветренную погоду похоже на объемную фотографию.

В сотне метров от монастыря Стера сужается, течение ускоряет бег, особенно в том месте, где входит в покрытые досками берега. Здесь костерские женщины полощут белье. Как правило, подвозят его мужчины, на тачках или мотоциклах, потом становятся рядом с женщинами, тщательно выжимают выполосканные ими вещи и складывают в тазы.

Среди мужчин встречаются и мужья, и отцы, и сыновья, и даже женихи. В Костерах полоскание белья носит чуть ли не ритуальный характер, к нему относятся уважительно и понимают, что если юноша у всех на виду пошел с девушкой полоскать белье, то у него к ней не только любовь, но и самые серьезные намерения.

Одинокие женщины полощут белье сами. Костерчане вздыхают, жалеют их в это время, хотя и в другое им живется не сладко.

На противоположном от монастыря берегу речки поблескивают песчинки серебряного пляжа. В большом городе его наверняка назвали бы золотым, но костерчане из-за скромности, а может, от недостатка фантазии не решились на это. Прямо за пляжем разлетаются во все стороны заливные луга, окаймленные в черте горизонта еле видимыми и пылающими при закате лесами.

Местные жители прежде не ощущали красоту Костер — и, видимо, потому что привыкли к ней и потому что в своем отечестве все кажется обыденным. Но после того, как на лето к ним стали приезжать люди из больших и известных городов, костерчане не упускали случая похвалиться перед ними своей природой.

— Вы только посмотрите-е-е! — торжественно и протяжно произносили они. — Какая красота-а-а! Воздух како-о-о-ой! Чистота-а-а! А молоко-о-о? Настоящее-е-е!