Вечный шах

доложил:

     - Все в наличии, Андрей Георгиевич!

     Никто  не  слышал,  когда  вырубился  лихтваген,  и  поэтому  явление

лихтвагенщика было для всех полной неожиданностью. Громко топая кирзачами,

он подошел к заместителю директора, и,  недоуменно  оглядываясь,  спросил,

как всем показалось, противоестественно громко:

     - Чего это у вас тут?

     Виктор все понял. Кинулся к лихтвагенщику, за плечо развернул к себе:

     - Где Серега?

     - Как где? К вам сюда на съемку пошел.

     - Когда?!! - заорал Виктор.

     - Ну, минут десять как...

     - Он трезвый был? - Виктор допрашивал, а  все  с  ужасом  ждали,  чем

кончится этот допрос.

     - Да вроде да. Разговаривал нормально...

     - Но он пил?!

     - Выпил самую малость, - лихтвагенщик большим и указательным пальцами

отмерил дозу по воображаемой бутылке и для убедительности добавил: - Грамм

двести...

     - Ты зачем ему водки дал?

     - А как не дать? Я же с прошлой недели ему пол-литра должен был.

     Теперь и все поняли все. К Виктору подошел режиссер и,  морщась,  как

от зубной боли, спросил:

     - Зачем же он на съемку поехал? Он ведь не занят в этой сцене.

     - В гостинице не хотел оставаться, - пояснил Виктор и  сильно  ударил

себя кулаком по лбу. - Мне бы, дураку, не отпускать его от себя!

     Режиссер пальцем поманил к себе заместителя директора,  а  когда  тот

приблизился, тем же пальцем указал на лихтвагенщика и сухо распорядился:

     - Немедленно отправьте его в Москву.

     - За что?! - искренне изумился лихтвагенщик.

     Режиссер не ответил: он уже шел к топи. Подошел, посмотрел  на  почти

затянувшееся пятно и стащил с башки пижонскую каскетку.

     Днем вместе с водолазами Виктор вернулся к топи. Он сидел на  твердой

земле, а водолазы по очереди с  отвращением  кувыркались  в  густой  жиже.

Кувыркались до вечера, но тела не нашли. Да и делали они эту  работу  лишь

для порядка: в топи не тонут, топь засасывает в неопределимость  без  дна.

Не вода.

     Зашабашили. По просьбе Виктора постановщик на базе соорудил временный

памятник - деревянный клин с фанеркой. С  помощью  водолазов  Виктор  вбил

клин в твердую землю.

     "Здесь  19  июля  1990  года  погиб  артист  трюковых  съемок  Сергей

Владимирович Воропаев" - записано было на фанерке.

     Тем же вечером Виктор уехал в Москву.

     В экспедицию Виктор выбрался для того, чтобы отрубиться от московской

суеты,  отдохнуть,  водочки  попить  без  забот.  Потому  и  не  на  своем

автомобиле в научный городок заявился. Ничего себе отдохнул.

     До Серпухова его доставили на режиссерской машине, чтобы в Москву  на

электричке ехал: дирекция бензин экономила.

     Хорошо хоть, что по позднему делу  народу  мало.  Придирчиво  выбирал

вагон, купе. Устроился у окна.  Поезд  тронулся.  Побежало  мимо  и  назад

безобразие   обновленного   социализма:   кривые    черномазые    домишки,

разбросанные шпалы, помойные кучи, обломки железобетона...

     Заверещала отодвигаемая дверь, и в вагон вошел лихтвагенщик. Господи,

только бы не заметил! Нет, заметил, и без колебаний направился к  Виктору.

Сел напротив, вздохнул, погоревал вслух, как положено:

     - Эх, Серега, Серега...

     Деваться некуда, разговаривать надо. Виктор спросил для порядка:

     - Вы же с утра в Серпухов уехали. Почему же в Москву так поздно?

     - У меня свояк в Серпухове живет, - объяснил  лихтвагенщик.  Судя  по

исходившему от него аромату, встреча со свояком прошла на должном  уровне.

Лихтвагенщик  почесал  толстым  сломанным  ногтем  щеку  и  задал  вопрос,

мучивший его, наверное, еще с утра. - Вот вы,  товарищ  сценарист,  можете

мне сказать, за что меня так?

     - Наверное, за то, что Сергея водкой угостили.

     - Но я-то трезвый был! - азартно возразил лихтвагенщик, но, вспомнив,

что надо удручаться в связи со смертью, повторил заклинание: - Эх, Серега,

Серега!

     - О чем вы с ним, когда на съемку ехали, разговаривали? -  неожиданно

для себя спросил Виктор.

     - Мы-то?  Беседы  беседовали,  -  лихтвагенщик  покряхтел,  вспоминая

беседы. Вспомнил. - Он меня все про ту подсечку расспрашивал.

     - Что же вы могли ему сказать? Лихтвагена-то на той съемке не было?

     - Лихтвагена не было, а я был. Водителя на камервагене подменял.

     - Конкретно чем интересовался Сергей?

     - Ну, как конкретно? Спрашивал, на каком месте паренек коня валил...

     - Где же он, по-вашему, валил коня, паренек этот?

     - Так метров двадцать не дошел до вспаханной полосы, когда  ему  было

падать положено. Я и Сереге доложил об этом.

     - И что Серега?

     - А что Серега, а что Серега?  Разволновался  сильно,  бормотал  все:

"Кто же его предупредил, кто же его предупредил?"

     - Интересное кино, - высказался Виктор. - Интересное кино...

     Хоть возвращайся. Ах, как надо потрясти полкаша и мальчишку!

     Лихтвагенщик вдруг хихикнул:

     - Меня режиссер прогнал, а их, трюкачей этих, полковника и  паренька,

директор шуранул, - лихтвагенщик неумело изобразил  директорский  крик:  -

"Чтоб ноги вашей не было! Мне, дураку, наука - не  гонись  за  дешевизной!

Лучше бы я Петьку Никифорова позвал, он хоть и  дерет  безбожно,  но  дело

делает!" - И уже своим голосом: - Загнал их с конями в скотовозку и будьте

здоровы, граждане хорошие.

     - Интересное кино... - еще раз высказался Виктор. Теперь можно  и  не