Вечный кролик

– Они учились в кроличьей школе, – словно извиняясь, пояснила Конни. – Мы надеялись, что если они пойдут в человеческую, то узнают о Ниффнифф[39] чуточку больше. Может быть, Бобби и твоя дочь как-нибудь прогуляются вместе по магазинам?

– Я могу у нее спросить.

– Хорошо. Сядем? Питер, ты наш гость, поэтому садись во главе стола, а я сяду здесь, рядом с тобой.

Мы все расселись, и, когда я положил на колени расшитую морковками салфетку, Конни сняла крышку с большой супницы. Комнату заполнил запах тушеных овощей, завороживший всех. Кролики прогнули спины, опустили уши и глубоко вдохнули.

– Пахнет очень…

– Тс-с-с! – сказала Конни, и после еще нескольких секунд молчаливой сосредоточенности, подергивания лапок и зачарованного наслаждения все расслабились.

– Как хорошо, – сказала Конни. – Запах лугового рагу меня всегда немного заводит. Здесь и правда жарко или мне кажется?

И она стала обмахиваться лапками.

– У тебя от овощного запаха в области таза ничего не зашевелилось, а, Питер? – спросил Док. – Потому что у нас зашевелилось. И неслабо.

– Что ж, – сказал я, пытаясь так же свободно говорить с ними о сексе, который, насколько я знал, занимал большую часть мыслей кроликов… если не вообще все их мысли, – вкусный ужин всегда склоняет к романтике.

– Как интересно, – язвительно сказала Бобби, и Конни грозно посмотрела на нее.

– Прочтем молитву, – сказала Конни, и они склонили головы, чтобы поблагодарить Лаго за то, что она отдала свою жизнь ради их спасения, и за необъятную мудрость, которую она подарила им, наставив на Путь Круга. Док и Конни, из уважения ко мне, произнесли молитву на английском, а Кент и Бобби – на кроличьем.

– А вы дома читаете молитву перед едой? – спросила Бобби.

– Обычно нет, – сказал я, имея в виду «вообще никогда».

– В нашей религии мы часто читаем молитвы, – сказала Бобби, – и по самым разным поводам. Перед едой, перед сбором урожая, перед тем как сесть на горшок. Так мы приучаемся к смирению.

– Мы даже произносим молитву перед сексом, – прибавил Док. – Если отвлечься от духовного аспекта, ее нужно произносить полминуты, причем в разных комнатах, а это усиливает желание и дает одному из любовников время смыться, если они сомневаются.

– А молитва похожа на Отче наш? – спросил я.

– Первая и последняя строчки более или менее похожи, – поразмыслив секунду, сказал он, – но середина кардинально отличается.

– Ну так что, Питер, – сказала Конни, кладя лапу мне на руку, – ты голоден?

Прикосновений с каждой минутой становилось больше. Док вежливо прокашлялся, и она убрала лапу.

– Да, очень, – сказал я. Вдруг мне подумалось, что если бы они знали, почему я так устал и проголодался – потому что провел долгий и мучительный день в Крольнадзоре, – их мнение обо мне, наверное, значительно упало бы, меня бы вышвырнули из их дома, и Конни наверняка больше бы никогда не заговорила со мной. Мне совсем не хотелось об этом думать.

Док черпаком разложил всем овощное рагу, которое на вкус оказалось таким же вкусным, как и его аромат. Я сказал миссис Кролик, что рагу удалось, и она довольно улыбнулась.

– А ты все еще служишь в армии, Док? – спросил я.

– Ушел в запас. Меня потрепало шрапнелью, я потерял два пальца, одно яичко и частично зрение на одном глазу, когда попал под минометный обстрел в Кандагаре, – я тебе рассказывал. Сейчас я внештатный консультант по вопросам безопасности, торгую возможностью отрицать свою причастность.

– Кажется, я не совсем понял, – сказал я.

– В наши дни война ведется уже не так, как раньше, – сказал он, – и дамоклов меч ответственности за военные преступления может сильно ограничивать возможности военных в столь быстро меняющихся условиях конфликта.

– Мы можем сменить тему? – сказала Конни. – Уверена, Питер не хочет рассуждать о военной политике.

– Правительства нанимают нас, частных военных подрядчиков, чтобы мы делали грязную работу за них, но не от их имени, – продолжал Док, не обращая внимания на просьбу Конни. – Так что, когда все летит к чертям, они могут отвернуться и сказать, что они здесь ни при чем. Заверяю тебя, дело очень доходное.

– Я даже не сомневаюсь, – сказал я.

– А что насчет тебя, Питер? – живо спросила Конни, снова касаясь моей руки. – Чем ты занимаешься?

– Я работаю бухгалтером в небольшой фирме в городе.

– Главбух? – спросил Док.

– Нет, бухгалтер-кассир, – ответил я. Меня хорошо подготовили с моей легендой. Я мог убедительно рассказывать о программах бухучета целых три минуты. По счастливому совпадению дольше о бухгалтерии никто слушать не хотел.

– Теперь понятно, почему у тебя так отлажено Скоростное Библиотекарство, – сказала Конни. – А где сейчас мать Пиппы?

– Она больше не с нами, – негромко сказал я.

– Рак? – спросила Бобби. Кажется, она вообще не понимала, насколько неуместен такой вопрос. Наверное, было бы проще ответить утвердительно, чтобы они прониклись ко мне сочувствием, но Елена однозначно не была мертва, и мне казалось неправильным говорить, что это так.

– Нет, она все еще жива.

– В тюрьме? – спросил Кент.

– Нет.