Вечный кролик

– Вот и замечательно, – сказал Док, радостно хлопая лапами. Похоже, он остался доволен. – Я рад это слышать… и очень рад, что мы смогли поговорить. Пойдем в гостиную, чего стоять?

Мы пересекли прихожую, стены которой были обшиты дубовыми панелями, и попали в гостиную, где Конни собирала большой пазл. Насколько я видел, на нем была изображена огромная поляна, усеянная одуванчиками.

– Добрый вечер, – сказал я, когда ее большие глубокие глаза посмотрели на меня. Я предположил, что она не говорила своему мужу о нашей сегодняшней встрече в супермаркете.

– Добрый вечер, Питер, – сказала она, подойдя ко мне и коротко обняв, пока Док смотрел на нас. – Нхфифх хи хниффр хффнух: наша нора – твоя нора. А твоя дочь не смогла прийти?

– Она уже договорилась с кем-то еще. Просила извиниться.

– Может быть, в другой раз?

– Да, конечно.

– Так, мне срочно нужно пойти и помешать рагу, – сказала она. Перед тем как выйти, она остановилась, чтобы поправить фотографию Дилана Кролика, стоявшую на виду рядом с потрепанной гитарой. Затем она обернулась.

– Устраивайся поудобнее. И вы тут пока поболтайте… а я скоро вернусь.

Пока она пересекала гостиную в направлении кухни, я провожал ее взглядом. И, может быть, мои глаза невольно опустились к ее хвостику. Когда я снова повернулся к Доку, он внимательно смотрел на меня, и я почувствовал себя неловко.

– Итак, Док, – сказал я, желая поскорее продолжить разговор, – так ты врач?

Он рассмеялся.

– Нет, нет. Меня прозвали Доком в бараках. Пришлось немного потерпеть дедовщину, пока меня не приняли в армии. На моей кровати постоянно оставляли диски с фильмом «Обитатели холмов» и кочаны капусты, шутили насчет мистера Макгрегора и постоянно спрашивали: «В чем дело, док?» Ну да ты и сам, наверное, можешь себе это представить.

– Ну, вообще-то, нет. Я никогда не служил в армии. И я не кролик.

Док пожал плечами.

– Сочувствую. В общем, я все это плохо принимал, за исключением капусты – ее я съедал. Но что хорошо в армии, так это то, что ты завоевываешь или теряешь уважение исключительно за счет своих личностных качеств. Стоит проявить решимость, как все видовые барьеры испаряются. Я заслужил уважение своих товарищей во время боевых действий в Кандагаре, но вот прозвище «Док» пристало, так что я до сих пор так и называюсь.

– Я слышал, тебя чуть не отправили в пекло в Афганистане.

Он снова рассмеялся.

– Не совсем так. Меня чуть не отправили в печку в Афганистане. Я тогда весил двести сорок фунтов и, по несчастью, попал в плен. После допроса и рассуждений на тему, греховно меня есть или нет, моджахеды собрались превратить меня в сытный ужин на тридцать две персоны. Британских офицеров никто не ел со времен Суэца, так что командование устроило ради меня шоу: поддержка авиации, артиллерия и все такое. Хочешь, покажу сувенир?

Не дожидаясь ответа, он прыгнул к комоду, выдвинул ящик и достал оттуда футляр из орехового дерева. Внутри лежали два на вид старинных кремневых пистолета, украшенных резными изображениями животных, и с дулами длиной в двенадцать дюймов.

– Без больших пальцев с любым оружием управляться непросто, – сказал он. – Эти пистолеты были модифицированы, чтобы стрелять на сдавливание, а не при нажатии на спуск.

Он передал мне один из пистолетов – настоящее произведение искусства, из дерева, латуни и вороненой стали с серебряным крокодилом на рукояти. Он был на удивление тяжелым, но хорошо сбалансированным. В школе я занимался пулевой стрельбой из пистолетов.22 калибра и даже несколько раз выигрывал на соревнованиях.

– В исключительных обстоятельствах – отличное оружие ближнего боя, – сказал он. – Заряжается тяжеленной пулей диаметром три четверти дюйма. С двойным зарядом пороха пробивает двух человек насквозь и входит в «Желтые страницы» до буквы «П». Это мои старые фамильные пистолеты, но я взял их с собой на войну, так что в бою они тоже побывали.

Он широко улыбнулся, затем забрал пистолет и аккуратно уложил его обратно в кейс. Несмотря на слегка угрожающий тон, усиленный демонстрацией пистолетов и его предупреждением, я заинтересовался, ведь дуэли были частью кроличьей культуры, о которой редко говорили.

– И ты из них стрелял? – спросил я.

– Чаще, чем хотелось бы, – ответил он, кивая в сторону кухни. Оттуда доносился голос Конни – она что-то напевала себе под нос. – Все самое ценное в этой жизни приходится добывать с трудом. К слову, проигрывать мне тоже приходилось.

– Как можно проиграть на дуэли и не погибнуть? – спросил я.

Он указал на небольшие дырки от пуль в своих ушах, которые я заметил вчера, когда они приехали. На первый взгляд их было девять – остальные скрывал мех, а еще несколько были больше похожи на засечки по краям его ушей. Их с легкостью можно было спутать с обычными бытовыми ранами. Одна дырка на левом ухе красовалась почти у его основания – двумя дюймами ниже, и он бы погиб.