Вечный капитан

Эвклид закончил очередной рыбацкий баркас и получил от меня заказ на постройку новой шхуны. Теперь я лучше знал, что мне нужно. Новая шхуна будет двадцать два метра на четыре с половиной. Мачты выше и толще, бушприт длиннее. Капитанская каюта шире и удобнее. Больше станут и кубрик для команды, и камбуз, и кладовые для продуктов. Ахтеркастель будет двухпалубный. На нижней палубе, которая одновременно и подволок капитанской каюты, разместится рулевая (румпельная) рубка и по бортам две коморки для рулевых. На «Альбатросе» при высокой волне рулевого часто заливало, а стоять мокрым на ветру – не есть хорошо. На верхней палубе поставим баллисту, метающую камни около двух килограммов. Защищать ее будет толстый высокий фальшборт с бойницами для арбалетчиков. Люк в трюм сделаем длиннее и шире, и ростры для восьмивесельной шлюпки, чтобы на ней можно было перевозить к борту и на берег лошадей или коров. Шпангоуты, обшивка ниже ватерлинии и те детали, возле которых будет застаиваться вода, изготовим из тиса. Больше будет медных и железных нагелей. Денег имел много, поэтому создавал не просто торговое судно, а еще и игрушку для души. При ее строительстве Эвклид уже не нуждался в моих советах, поэтому навещал его редко. Не столько проконтролировать ход строительства, сколько от нетерпения поскорее увидеть шхуну готовой.

В это же время реализовал задумку, возникшую в деревне тавров. Поскольку лес в горах не принадлежал Византийской империи, никаких оформлений не потребовалось. Я нанял людей, отвез их на выбранную мною делянку неподалеку от фермы. Там соорудили деревянный дом для жилья и лесопилку – высокие козлы, на которые скатывались по склону бревна и распиливались на доски длинными двуручными пилами. Один пильщик стоял внизу, другой вверху. Руководить лесопилкой нанял Гунимунда. Он со мной неплохо нажился. Мог бы открывать свое дело, но то ли не умел, то ли душа не лежала. Доски отвозили в Херсон, в лавку, открытую Фритигерном возле верфей. Лавка была скорее конторой. В ней судостроители заказывали, какие пиломатериалы им нужны, обговаривали цену и когда и куда доставить. После падения Пантикапея Херсон стал основным исполнителем декрета Тиберия на строительство военных кораблей. Их строилось сразу двенадцать. И еще торговые и рыболовецкие суда для частных лиц. Так что досок требовалось много.

На вилле заправлял Семен. Я нанял ему в помощь крестьянина-грека, потому что рос не знал, как выращивать многие местные культуры. Семену нравилось ковыряться в земле. Крестьянин – он и в Крыму будет крестьянином. Ему помогали Толя и Ваня с женами.

В городе остались только я с Аленой и сыном, Мила с детьми и Гарри с хвостатой женой и парой приемных детишек – щенков из таврской деревни. Ее щенков раздали, потому что были мелковаты. Я искупал сучку, а затем помыл в этой воде таврских щенков. После этого она опознала их по запаху, как своих, и защищала от Гарика, которого они раздражали, хотя были сучками. Кстати, я привык к городской вони, почти не замечал ее. Впрочем, большую часть лета, в самую жару, меня в городе не было. Алена, когда я уходил в рейс, перебиралась на виллу, а меня там напрягал избыток народа и постоянная суета.

Бой с тавром заставил меня подумать об обучении фехтованию. Уверен, это был не последний мой бой на мечах. Я спросил у Гунимунда, не знает ли он хорошего учителя бою холодным оружием. Оказывается, этому учили юношей в гимнасии, но такой уровень я уже преодолел.

– Знаю я одного гепида, учит гладиаторскому бою, – вспомнил Гунимунд.

– Разве гладиаторские бои проводят еще? – удивился я.

– Нет, церковь запретила, – ответил гот и философски заметил: – Но пока есть желающие посмотреть за деньги такой бой, находятся и желающие неплохо подзаработать, рискуя жизнью.

– Сведи меня с ним, – попросил я.

Гепида звали Сафрак. Было ему около сорока, среднего роста, подтянутый, крепкого сложения. Темно-русые с сединой волосы подстрижены по-готски. Аккуратные усы подковой. Лицо в шрамах, но не глубоких, не от рубящих ударов. Одет не дорого, но чисто. Видно, что за ним ухаживает женщина. Взгляд спокойный и вроде бы безразличный ко всему, но я почувствовал, что ему не очень-то хочется возиться со мной. Однако придется. Если появляется женщина, значит, исчезают деньги. Эти две субстанции как-то плохо сосуществуют.

– Чему ты хочешь научиться? – спросил он.

– Биться на мечах, кинжалах, с копьем, – ответил я.

– Ты разве не умеешь? – не поверил он.

– Умею, – ответил я. – Но хочу уметь лучше. Чтобы мог один сражаться с двумя и даже тремя.

– Этому надо учиться с детства, – насмешливо произнес Сафрак.

– В детстве меня учили командовать отрядом. Вроде бы у меня это получается лучше, чем у тебя, – также насмешливо сказал я.

Гунимунд рассказал, что Сафрак служил в армии десятником, но, посланный в разведку, попал в засаду и потерял всех своих подчиненных. Его обвинили в неумелом командовании вместо того, чтобы наградить за убитых им врагов. Гепид обиделся и ушел из армии. Он и сейчас собрался было послать меня, но я опередил: