Вечная любовь

- Когда   Небесный   Владыка   отпустил  на   землю  любимых   сына  и  дочь,  дабы  они   несли  людям   свет   знаний   и  учили   высоким  искусствам,  он   взял щепоть золы, холодный отблеск звезд и белизну снега на горных вершинах. Смешал все это и вдохнул жизнь в очередное творение. Так получился я - Белый Тигр, телохранитель Золотого Владыки. Я следовал за ним всегда и всюду, в зверином облике или в человеческом - как было необходимо в тот или иной момент. Я был его щитом. Я был его мечом. Я карал отступников и защищал господина от любых опасностей. И вот его больше нет... А я навсегда застрял в человеческом обличии!

Тень на песке. Тигр, приготовившийся к прыжку. Гибкий, могучий, страшный... Ульяна осталась стоять на месте, хотя инстинкты кричали, вопили, орали, требуя бежать.

- Ты не справился? Твоего... - Уля замешкалась, произнести это слово по отношению к живому человеку было непросто, - хозяина убили?

Шон тряхнул головой:

- Не хозяина - господина! Белый Тигр не был рабом! И наказали меня не поэтому.

- Значит, все-таки убили... Скажи, а разве можно убить бога?

- Боги не умирают. Они могут лишь развоплотиться, если нужда в них отпадает, и бесценная энергия растворяется в мировой. Так поступил и Золотой Император, и его отец...

- Подожди, я запуталась... Тебя ведь наказали из-за того, что не справился с заданием? Но твой господин остался жив?

- Причина в другом, - Шон заметно волновался. - Я осмелился полюбить дочь Небесного Владыки. Я, зверь. И она ответила взаимностью.

- Даже в мире богов существует неравенство, - ветер бросил в беседку пригоршню лепестков. Уля поймала один и растерла в пальцах, ощущая сладковатый аромат. - Слуга полюбил госпожу... и за это поплатился. А она?

По лицу Шона пробежала судорога:

- Нас наказали не за любовь. Но только Лишана могла запечатать Врата, отрезав уровень демонов от остальных миров. Это был её долг... но она им пренебрегла. Мы сбежали, и звери Небесного Владыки взяли наш след. А потом...

Шон отвернулся. Уля разжала пальцы, позволив измятому лепестку упасть. Спрашивать ни о чем не стала и лишь с трудом сдерживалась, чтобы не подойти, не обнять, не утешить. Прошлое и все беды показались такими мелкими! Реальность была больнее: страдающий Шон. Но мысль, что на самом деле он еще любит эту таинственную Лишану, сводила с ума. И мешала поддаться порыву.

- Ты же сам говорил, что боги не умирают, - прошептала скорее для себя, чем для него. - А она все-таки дочь бога.

- Она - Хранительница Врат, дитя Небесного Владыки... И она умерла.

Кулак впечатался в стол так, что подпрыгнули стоящие в центре чашки. Высокая полупрозрачная ваза опрокинулась, и на гладкой поверхности расплылось мокрое пятно. Оно огибало чашки и блюдца, захватывая пространство, и дерево темнело, впитывая влагу.

- Испортится! - охнула Уля, привычно ища, чем бы вытереть.

- Неважно! - Шон перехватил её руку. - Починят. Или выкинут. Здесь много мастеров.

Она отшатнулась. Прикосновение не было неприятным, напротив, но мозг продолжал посылать сигналы, что этот человек - опасен.

Шон не стал удерживать, но синие глаза на миг потемнели, словно он разозлился или... почувствовал боль?

Шорох отвлек от разговора. У входа в беседку согнулся в поклоне слуга. На нем была точно такая же высокая шапка, как на ученике господина Шу, но украшенная золотой накладкой, и цвет длинного балахона отличался.

- Чего тебе?

- Госпожа ищет вас. И говорит, что все готово.

- Я понял, - Шон отпустил посыльного взмахом руки.

Он казался спокойным, но пальцы лихорадочно пробежались по вышитому поясу, поправили одежду, проверили, туго ли затянута лента, удерживающая волосы.

И только справившись с минутным волнением, Шон повернулся к Уле:

- Ты ведь хотела увидеть гробницу? Пойдем, - и протянул руку.

Она отступила. Случившееся убило даже жажду знаний и любопытство исследователя.

- Не хочу, - перевела взгляд на поля. И задала вопрос, который волновал с самого утра: - Скажи, ты можешь вернуть меня домой?

Шон ответил не сразу. А потом выдохнул:

- Да. Я обязательно верну тебя домой, Принцесса.

19

Уля улыбнулась. Интуиция вопила, что верить ничему нельзя, но надежда не позволяла ей поднять голову.

- Когда?

Шон снова замялся:

- Чуть позже. Ну, пойдем?

И он опять протянул руку.

Уля шла по похрустывающему гравию дорожки и не понимала, почему так легко поверила обещанию. И почему, несмотря на убийство Джастина, она не боится.

У входа в дом Шон замедлил шаги:

- Тебе нужно переодеться.

Уля согласилась: двухслойный халат мало годился для выхода в свет, тем более - в гробницу. Как археолог, Ульяна не испытывала к костям особого пиетета, но в этом месте гробница почиталась, как святыня, и следовало проявить уважение.

Служанки были предупреждены. С поклонами провели в комнату, показали, что нужно встать на круглое возвышение. А потом началась пытка.

Сперва белье. Белые шелковые шорты, сверху - штаны до середины икры, которые снизу закрепили специальными ленами, скрепив их затейливыми узлами.