Вечерник

Я родину сегодня понимаю,
и въехав в Украину под углом,
горизонталь спины я обнимаю,
и проверяю ноги на разъем.
Дорога корчится, вот я рыдаю,
душа моя уходит на подъем,
когда грудь танцовщицы я ласкаю,
как по воде я колочу веслом.
В поля печальные я простираюсь,
пустые расстояния верстая,
беззвучно вою за ночным стеклом.
И будто бы со мной одним играясь,
земля ложится под меня немая,
сгорая феерическим огнем.

2004

Нью-Йорк

Садится наш корабль в «Джи-ЭФ-Кей»,
Лонг Айленда познаем завтра числа,
нас ждёт staccato уличных огней,
и Ист, текущая на юг, как Истра.
Туман сочится пылью из горстей,
а люди на Манхеттен, точно мысли,
освобождаются от всех страстей,
когда впивается в них смерть, как выстрел.
Спиной к Атлантике сидит еврей,
и водку пьет среди немых друзей,
которых Бог к нему уже не вышлет.
Лишь здесь пойму зов родины своей,
я утром полечу на крыльях к ней,
и может быть меня она услышит.

2003

Глебово

Лежит там крестная с угла погоста,
была она женою моряка,
и родила затем священника,
а умерла в больнице очень просто.
Над нею плакали прямые сёстры,
читали крестники псалтырь с листа,
текла из рук печальная свеча,
тогда лишился матери подросток.
Я вижу из окна движение куста,
луной посеребренные поля,
и мыслю деревенский чудный остров.
Там на одной оси от алтаря,
осенней святостью так пахнет остро,
за белым храмом справа от креста.

2003

Рига

Здесь Фрейда я прочел наполовину
под красной старой лампой у окна,
он в абсолют обычную рутину
взвел, как курок у правого виска.
Затем я шел по улочкам куртины,
мне было очень холодно тогда,
и Домского собора голосина
меня не грела, но зато спасла.
А чайки, словно пьяные кретины,
над головой орали без конца,
так началась рыбацкая путина.
С тех пор в себе я вижу моряка,
и Балтики мне снится глубина,
и сердце громыхает за грудиной.

2003

Йена

Немецкий вечер праведен и тих,
дверь ресторанная давно закрылась.
Ни зги! Ночь, как заброшенный рудник,
за окнами вагона Йена скрылась.
Здесь жил мой романтический двойник,
ему свобода полная открылась,
вслед ветер революции возник,
на стук Германия соединилась.
В зеленом доме тюлевый ледник,
под треск поленьев, будто проводник,
сама в себе античность завершилась.
Новалис, Шлейермахер, Шеллинг, Тик,
Два Шлегеля и Фихте – это в них
глобальная Европа проявилась.

2004

Магадан