Вдребезги

На самом деле и правда было любопытно, что там Сара в нем разглядела. Они же вместе, как две девчонки должны смотреться. Особенно если Купидончика в юбку нарядить. Майкл представил и аж залюбовался. Вот был бы девкой — чёрта с два бы Майкл его вчера за спасибо до дома довёз. А может, и вообще домой не повёз бы — ночи-то тёплые, можно пошляться где-нибудь до утра, хоть по улицам, хоть по набережной, а в пять часов, как светать начнёт, поехать на Примроуз Хилл и оттуда смотреть, как просыпается город.

Надо спросить, может, у него сестра есть?.. Главное, чтоб такая же. И чтоб не младше, ну, чтоб ей не пятнадцать было, а то это ж ёбнуться можно будет — ходи за ними обоими и слюни подбирай, а руки тянуть нельзя.

Волосы у Купидончика вчера пахли какой-то приятной хренью, то ли цветочками, то ли индийскими благовониями из тех, что продаются в разноцветных жестяных коробочках. Ставишь такую пирамидку, поджигаешь, а от неё струится сладкий дымок. Купидончик наверняка любит такие штуки, раз от него так пахнет.

Смешно оказалось, что он губы не красит — они сами такие яркие. Наверняка ведь дразнят все, кому не лень. А он и врезать толком никому не может. Ну, ладно, пару раз может, конечно, но толку-то? Он же лёгкий, как воробей, его пальцем ткни — улетит нахрен.

Зато глаза красивые. Это уж Майкл вчера как следует рассмотрел, пока стоял, как дурак, с этой кукурузой, а Купидончик на его голые плечи пялился. Завидовал наверняка. Сам-то тонкий.

Плечи у Майкла были в шрамах. Не так чтоб сплошь, конечно, но жизнь следы оставила — где на гонках навернулся так, что руку спицей насквозь пропорол, где кастетом по рёбрам получил, где кость сломал неудачно. Что-то само заживало, как на собаке, что-то штопать пришлось. Майкл не стеснялся и не красовался: жизнь есть жизнь, чё тут сделаешь.

Вон Купидончик наверняка гладенький, если раздеть, одни только веснушки и родинки. Копытце у него загорелое было — наверняка летом в теплые края улетает, валяется себе на пляже, сосёт коктейльчики. Кожа от солнца горячая, прикоснешься ладонью — обжечься можно.

Майкл глубоко вдохнул и понял, что сейчас кончит — руку-то с члена не убирал.

В общем, неловко вышло. Чё там Купидончик говорил — бестактно? Во, оно самое. Бестактно дрочить на другого парня, короче. Невежливо. Майкл, естественно, был не виноват — само получилось. Он вообще про Сару думал сначала, просто мысли как-то не туда съехали. Прям хоть звони и извиняйся.

Майкл вытер живот футболкой, в которой спал, и скинул одеяло.

С кухни тянуло жареным беконом. Когда Майкл спустился, Кристофер стоял у плиты, следя за раскалённой сковородой и краем уха слушая новости по телевизору, стоявшему на холодильнике. Телевизор был повернут экраном к стене: кроме белого шума, он уже давно ничего не показывал, а вот звука не потерял, так что Кристофер использовал его вместо радио.

В будние дни они с Майклом всегда завтракали вместе — мать была учительницей начальных классов и уходила рано, чтобы успеть на автобус. А они были сами себе хозяева и открывали автомастерскую не раньше девяти.

— Ты вчера рано вернулся. Вечер не задался? — Кристофер разбил яйца в сковороду.

— Выставили, — Майкл толкнул отца плечом в знак приветствия и прошлёпал к холодильнику. Взял с дверцы пакет холодного молока. — Подрался.

Тот оглянулся через плечо, изучил неповрежденную физиономию.

— А по виду не скажешь.

— Да нечем гордиться, — Майкл пожал плечами, поставил на кухонный стол масло и джем, кинул хлеб в тостер. — Сара своего бывшего позвала, а он меня увидел и расстроился. Мы и начать-то не успели — она обоих выгнала.

— Не распускал бы руки в приличном доме. Соображать надо.

Майкл шумно вздохнул, имея в виду «не я первый начал».

— Думаешь, больше не позовёт? — спросил отец, выключая газ на плите.

— А кто её знает.

Отец поставил на стол две тарелки. Майкл взял вилку, выковырял хлеб из тостера. Таймер там давно уже полетел, так что следить приходилось по старинке, с часами.

— Я бы на твоём месте позвонил и извинился, — сказал Кристофер.

— Да не за что мне извиняться, — хмыкнул Майкл. — По-моему, она просто бывшего позлить хотела.

Кухня была маленькой, вдвоём едва повернёшься. На холодильнике — наклейки с мотоциклами, круглые нашлёпки от бананов и яблок. Мотоциклы туда, понятное дело, лепил Майкл, ещё в школе, когда своего байка и в помине не было. Окно возле раковины, задёрнутое занавеской, выходило на задний двор, а оттуда через улицу виднелась кирпичная стена склада и вывеска автомастерской.

Майкл подвинулся, чтобы Кристофер уместился за шатким столиком, не вставая, дотянулся до чайника и налил кипяток в кружки.

— А помнишь Эвана? — спросил Майкл, макая хлеб в яичный желток.

— Конечно. А что ты вдруг спросил?

— Да так просто… — Майкл пожал плечами. — Иногда думаю, как он там.

Копаясь с мотором Купера, Майкл уже и думать забыл про Купидончика. Тот напомнил о себе сам — позвонил.