Вдали от городов. Жизнь постсоветской деревни

Итак, в подобном социальном контексте (прозрачности и «сгущенности» социального пространства), представление об открытости отношений между жителями деревни в качестве специфической деревенской характеристики вполне объяснимо. Важно, что такая открытость расценивается как норма, в то время как ситуация анонимности и автономности в городе вызывает, по крайней мере, удивление. Так, одна жительница деревни в разговоре с нами недоумевала: «Да как же можно жить дверь в дверь и не знать друг друга?!» Довольно часто подобную ситуацию пытаются сломать и восстановить «нормальный социальный порядок». Меня крайне изумлял вопрос, повторяющийся почти при каждом новом знакомстве: «Из Питера? О, у меня там свояк (друг, сестра, знакомый и т.п.) живет. Не знаешь?» Завязывающиеся отношения отчего-то требовали подкрепления в виде общих социальных сетей. Возможно, при наличии общих знакомых наши отношения приобрели бы некое новое качество, например, стали бы более доверительными.

Социальный контроль как эффект прозрачности и открытости, согласно нашему эмпирическому материалу, не рассматривается как проблема. В качестве примера приведу цитату из интервью с девушкой, живущей в гражданском браке. Интервьюер спрашивает ее о том, как в деревне относятся к подобной практике, на что она отвечает: «Вот в городе на это нормально смотрят. Тут уже стали очень много разговоров: “Вот, как они будут вместе жить? Они не расписались!” В сентябре тут одна меня остановила, вторая: “Лена, вы расписываться-то собираетесь?” (…) Со стороны очень смотрят» (жен., 1982 г.р., учительница). Информантка фиксирует давление окружения. Безусловно, в данном случае можно говорить о некой регулирующей и норматизирующей функции социального контроля в деревне, однако он отнюдь не обладает безоговорочной принудительной силой –регистрация брака не была ускорена. Очевидно, в этой связи нет и откровенного сопротивления контролю – с ним тем или иным способом уживаются.