Вавилонская башня

— Кто там? — Голос человека, стоявшего за входной дверью, все-таки прозвучал напряженно.

— Талан на майдан, Ленечка.

Ситуация почти повторилась. Щелкнули замочные ригели, и Ленечка получил мощный спрямленный боковой в челюсть. После подобного удара, нанесенного неожиданно, потерпевший обычно не помнит случившегося. Крученый невольно вздрогнул, утрачивая последние иллюзии по поводу того, чтобы справиться с полковником в рукопашной. А Кудеяр бережно уложил безвольное тело на пол прихожей, внимательно прислушался к голосам, раздававшимся из глубины квартиры, и легко подтолкнул Валечку к занавесям из вьетнамской соломки, закрывавшим проход в комнату.

— Арсена мне покажи.

— Вот он, козел горный… — Крученый осторожно заглянул в щелку. — За столом слева катает… а гайку с пакши так и не снял, баран черножопый… — Обернувшись, он поймал взгляд Скудина и свистящим шепотом взмолился: — Начальник, аман, отпусти меня Бога ради, и так уже вилы в бок…

— Ладно.

Вот теперь полковник улыбался по-настоящему. Джунгли есть джунгли! До какого следует дела еще не дошло, а он ощутил себя помолодевшим лет на двадцать: все так же мерно билось сердце, диафрагма готовилась выбросить в решающий момент нужную порцию адреналина.

— Руки на голову! — рявкнул он голосом, вызывающим немедленное желание повиноваться. И в подкрепление слов могучим маваси-гири — примитивно говоря, круговым ударом ноги в ухо — напрочь вырубил каталу, имевшего несчастье сидеть к двери спиной.

Мгновением позже за каталой последовал его сосед, познакомившийся с правым каблуком Кудеяра. Эффект был достигнут: люди за столом осознали происходящее и замерли, испуганно уставившись на незваного гостя. Делать резкие движения в его присутствии почему-то, ох, не хотелось…

— Говорю один раз, потом стреляю. — Скудин сорвал с окна занавеску и жестом профессионального грабителя расправил ее на полу. — Все рыжье, белье и финашки ме-е-едленно грузим вот сюда… — Он показал стволом на центр куска ткани. И, поманив к себе усатого сутулого кавказца, внимательно проследил, чтобы помимо всего прочего тот расстался с невзрачным перстеньком, украшенным двумя камнями.

Терпеливо дождавшись конца экспроприации, полковник завязал все добро в матерчатый узел и, пообещав: «Кто высунет отсюда нос раньше, чем через полчаса, будет завален на лестнице…» — оборвал телефонный шнур и с тем удалился, не попрощавшись.

Во дворе господствовала тьма, разогнать которую тусклый свет, лившийся из окон, был не в состоянии. Скудин и Собакин добрались до джипа, отнюдь не рискуя утратить инкогнито. Собакин деликатно полез обратно в багажник, на откидное сиденье, чтобы не стеснять Фросеньку с Кратарангой, Иван же уселся на свое командирское место.

— Поехали, Виринеюшка.

Молодая ведьма посмотрела на него и хитро улыбнулась.

Миновав мост, выкатились на набережную. Здесь полковник зажег над головой свет, развернул на коленях объемистый сверток и довольно долго в нем рылся. Потом снова затянул узел.

— Слышь, Андрон Кузьмич? Сделай доброе дело, завтра ценности заактируй и сдай…

Задремавший было Собакин проснулся и кивнул, а Скудин повернулся в кресле и разжал перед Кратарангой кулак.

— Да. Это он. — Пришелец из далекой эпохи бережно взял перстень. И скупо улыбнулся Ивану: — Спасибо.

ВПЕРЁД В ПРОШЛОЕ

Всякие там буржуазные сауны господин Хомяков не жаловал. Конечно, это совсем не означало, что в воздвигнутом неподалеку от его дома банном комплексе сухая парная отсутствовала, — вот, пожалуйста, трехъярусная, обшитая, как и полагается, не дающими смоляного запаха осиновыми досками, — но предназначалась она в основном для гостей.

Сам же Семен Петрович любил, натянув по самые брови шерстяную шапку, плеснуть кваску на каменку и во всю длину раскинуться в клубах ароматного пара на высоком липовом полке. Тут его тело сперва нежно румянилось, потом багровело, принимая удары упругих березовых веток, заготовленных для него аж под Новгородом.

Выдержать такое под силу не каждому. Вон чекистский гость давно уже из «русской» выскочил и в окружении красавиц отмокал на левой половине бассейна, где голубовато-прозрачную воду пузырила и превращала в шампанское специальная гидромассажная установка наподобие джакузи.

Наконец и Семен Петрович, цветом кожи напоминавший долго варившегося рака, поднимая тучу брызг, с головой сиганул в бодрящую прохладу. Вынырнул на поверхность и с уханьем направился к плавучему столу, вокруг которого купальщики и располагались. После парной Папа предпочитал умеренно холодное пиво «Фалкон» трехлетней выдержки. Наполнив расплавленным золотом высокий бокал, депутат равнодушно окинул взглядом доступные прелести красавиц и, повернувшись к гостю-федералу, произнес:

— На берег пойдем?

Тот вместо ответа осушил свой стакан до дна, поплыл к широкой мраморной лестнице, поднимавшейся из недр бассейна на сушу, и, ощущая под босыми ногами пушистый ворс ковролина, не спеша двинулся к шезлонгу.

С завистью проводив взглядом его поджарую фигуру («Надо же, сколько жрет, а ни грамма лишнего…»), Хомяков кивнул прелестницам: