Вавилонская башня

— А другой-то перстенек где? — На нее посмотрели с недоумением. Спустя секунду Шихман перестал жевать, а за ним и Лев Поликарпович. Виринея опустила ложечку со сметаной. — Ну колечко то, которое со статуи сдернули, — терпеливо пояснила Ангелина Матвеевна. — Оно теперь у кого?

В КОНТЕКСТЕ МИРОВОЙ РЕВОЛЮЦИИ

— Значит, так, объясняю только один раз! — сурово заверил собравшихся Скудин, но таким счастливым Эдик своего начальника не видел с тех пор, как огласили приказ о переводе гипертеховской охраны в состав подразделения КГ — «Кибернетический Глаз», они же «красноголовые».

Понять причину полковничьей радости было нетрудно. Как же, пустили щуку в озеро. Любовно касаясь разложенного на столе оружейного изобилия, Скудин охватывал инструктажем научно-академический контингент своего подразделения.

— Вот это, — он звонко щелкнул фиксатором складного приклада, — бесшумный автомат «упырь», бьет не хуже «калаша», притом что легче на килограмм, магазин вмещает двадцать патронов, калибр девять миллиметров. Мечта.

«Вопрос только, чья», — невольно подумалось Эдику, а Скудин, бережно опустив вороненое чудо на стол, взялся за кабурный ствол и с гордостью отрекомендовал его:

— «Гюрза», тоже девять миллиметров, бьет раза в полтора круче «стечкина», при этом сама весит на двести граммов меньше, но боезапас у нее на два патрона больше, а предохранитель автоматический.

Наконец очередь дошла до «асмодея», многозарядного парализатора, стреляющего стабилизированными контейнерами, затем полковник показал, как пользоваться «намордником» — ноктовизором, прибором ночного видения, — и, хорошей жизни никому не обещая, погнал всех на стрельбище. Под чуткое руководство майора Гринберга и капитана Бурова. Когда цинки с патронами окончательно опустели, а присутствующие как следует задубели на морозе, Иван Степанович милостиво разрешил курсантам пообедать. С наслаждением хлебая горячий борщ, Эдик ощутил легкий укол былой ревности — самого-то Скудина, по всей видимости, мороз не брал совершенно, да и пулю в пулю класть ему не надо было учиться… Кудеяр его как будто услышал. После незатейливой, но сытной трапезы не позволил толком расслабиться, вновь безжалостно погнал всех наружу и передал под крыло старшины Ефросиньи Дроновны — обучаться самозащите.

— Чем отличается воин от спортсмена? — пресек он чей-то ропот о том, что на сытое брюхо падать и кувыркаться вроде бы не полезно. — Спортсмену требуются условия, диета, пик формы, а воин должен быть готов всегда!

Тем не менее все однажды кончается. Ближе к вечеру Иван Степанович объявил, что курсанты показались ему не вполне безнадежными, пообещал за неделю сделать из них людей — и отпустил с территории учебного центра. На улице было темно, хоть глаз выколи. Окунувшись в снежную круговерть непогоды, Эдик поднял воротник куртки и, еле попав ключом в прорезь замка, принялся заводить выстуженную «Волжанку». Наконец двигатель перестал глохнуть без подсоса, в салоне потеплело, и, положившись на русское «авось», генеральский сын покатил по пустынным, давно не чищенным улицам к дому. На пересечении Литейного с Невским, прямо напротив того места, где, казалось, еще совсем недавно горели огни ресторана «Москва», стояли кольцом ярко-оранжевые автобусы. Припарковавшись неподалеку, Эдик показал удостоверение сержанту в красном шлеме, надетом поверх ушанки.

— Осторожно, там опасно!

Стоявший в оцеплении старшина приподнял натянутую веревку, пропуская Эдика внутрь периметра. Как бы в подтверждение его слов послышался звон металла, хриплые крики, а потом — резкий свист рассекаемого воздуха. Стараясь держаться поближе к тротуару, Эдик выдвинулся вперед и, осторожно глянув из-за широкого плеча изготовившегося к стрельбе «красноголового», неожиданно ощутил, как это самое плечо вдруг обмякло и все тело начало безвольно валиться на землю.

«Мама», — только и успел мысленно прошептать Эдик…

Правду молвить, следовало бы ему вспомнить не маму, женщину изысканную и утонченную, а Ивана Степановича Скудина. И ту свирепую науку, которую полковник пытался вдолбить в высоколобые интеллигентские головы.

Ибо по залитой светом фар невской мостовой прямо на Эдика шло в атаку древнегреческое войско. Быстро выбежавшие вперед тяжеловооруженной пехоты пельтасты — воины, носившие легкий щит-пельту, — натянули метательные ремни-аментумы, со свистом посылая в полет короткие дротики. В рядах «красноголовых» сразу образовались бреши, на асфальт центрального проспекта повадились убитые и раненые, а нападающие слитно взревели, подражая крику слона:

— Барра!..