Ватутин

— Конечно, сынок, боялись, что за нами придут, — рассказывала мать Николаю Федоровичу. — Ведь Каюк выдал немцам нашего председателя колхоза Щеголева, которого они расстреляли. Следующие на очереди должны были быть мы. Он так и заявил: «Кончилась ваша жизнь. Не наши вы люди, Ватутины...»

Вера Ефимовна вытерла передником слезы:

— А как жили, сынок, ты спрашиваешь?.. Жили, как и все наши чепухинцы. И терпели со всеми одинаково.

Всего каких-то пять быстротечных часов провёл Ватутин с матерью и сёстрами. За это же время он успел пообщаться и с односельчанами, которых у родительской хаты собралось тогда чуть ли не всё село. Земляки попросили Николая Федоровича временно оставить у себя брошенных оккупантами раненых и больных коней. Они пообещали их вылечить и, поработав на них в посевную, по первому требованию военкомата передать в действующую армию. Командующий удовлетворил просьбу земляков, а также подписал распоряжение выделить фураж для содержания трофейных коней. Другим распоряжением Ватутин поручил соответствующим службам фронта помочь чепухинцам отремонтировать неисправные тракторы. Ватутину хотелось еще побыть дома, но торопили неотложные дела. Тепло попрощавшись с родными, односельчанами, Николай Федорович уехал. Однако сюда — к меловым горам, вербам у реки ему уже не суждено было вернуться...

Фронт находился в преддверии больших событий. Круглые сутки шла подготовка к предстоящим боям и сражениям. В середине апреля представители Ставки, руководящего состава Генштаба и Наркомата обороны провели проверку готовности войск Центрального и Воронежского фронтов к боевым действиям. К этому времени, по данным разведки, противник сосредоточил перед этими фронтами до 16 хорошо укомплектованных танковых дивизий с 2500 танков. Наиболее мощная группировка находилась перед Воронежским фронтом, здесь немецкое командование выставило 11 танковых и до 20 пехотных соединений.

В те дни Военный совет Воронежского фронта доложил в Ставку о результатах своей практической деятельности и мероприятиях на ближайшее время. Вот строки из этого донесения:

«а) построение глубокой обороны, для чего не только подготавливается ряд рубежей, но эти рубежи теперь же заняты войсками. Это не должно позволить противнику произвести оперативный прорыв;

б) организация плотной и развитой на большую глубину противотанковой обороны, особенно на важнейших танкоопасных направлениях, для чего тщательно отрабатываются планы ПТО, создаются эшелонированные в глубину противотанковые районы, возводятся инженерные противотанковые препятствия, минные поля как перед передним краем, так и в глубине, используются огнеметные средства, подготавливается огонь артиллерии, PC и удары авиации на направлениях возможного движения танков противника. На большую глубину подготавливаются оперативные заграждения. Во всех частях и соединениях имеются противотанковые подвижные резервы;

в) организация надежной противовоздушной обороны путем создания укрытий для боевых порядков, маскировки и массированного использования зенитных средств на важнейших направлениях. Однако наиболее эффективным способом ПВО явится уничтожение авиации противника на аэродромах и уничтожение запасов горючего, для чего своевременно необходимо использовать авиацию всех фронтов, а также авиацию дальнего действия;

г) подготовка и осуществление маневра как основы успеха в обороне. Приняты меры к обеспечению маневра противотанковыми средствами, артиллерией, частями PC, танками, вторыми эшелонами и резервами, с тем чтобы на направлениях атак противника быстро создавать еще большую плотность и глубину обороны, быстро накапливать силы для производства контрударов и достигать превосходства сил для перехода в контрнаступление».

В первых числах мая переход врага в наступление приобрёл уже реальную форму. По данным советской разведки, 3—4 мая в Мюнхене состоялось совещание высшего руководства вермахта, на котором обсуждался вопрос о наступлении на советско-германском фронте. На этом сборе, проходившем под руководством Гитлера, был уточнён и окончательно утверждён план операции «Цитадель». Именно на эту операцию Гитлер возлагал большие надежды. Она должна была завершиться разгромом войск Центрального и Воронежского фронтов и в случае победы к немцам возвращалась стратегическая инициатива, утраченная под Сталинградом. Так что теперь наступление противника можно было ожидать в любой момент. Тем более внезапность всегда была козырем гитлеровских генералов.

В сложившейся обстановке советским войскам нужно было быть начеку. 8 мая командующие Брянским, Центральным, Воронежским и Юго-Западным фронтами получили из Москвы очередную телеграмму: «По некоторым данным, противник может перейти в наступление 10—12 мая на орловско-курском или на Белгородско-обояньском направлении, либо на обоих направлениях вместе.