Ватутин

Что же произошло с корпусом генерал-майора танковых войск В. М. Баданова? Почему даже Верховный главнокомандующий был озабочен его судьбой? События разворачивались следующим образом. 17 декабря под покровом опустившейся темноты 24-й корпус вошёл в прорыв северо-восточнее Богучара и стремительно устремился вперёд к станции Тацинской — главной фронтовой базе противника, с аэродрома которой самолёты снабжали 6-ю армию Паулюса боеприпасами и продовольствием. Корпус двигался форсированным маршем, громя по пути тыловые части противника. За пять дней танковые бригады корпуса, несмотря на зимние условия, прошли с боями около 300 километров. На пути к железнодорожной станции Тацинская ими было уничтожено почти семь тысяч вражеских солдат и офицеров, захвачено большое количество военного имущества.

Утром 24 декабря танкисты атаковали станцию, поселок и ворвались на аэродром, где базировалось более двухсот немецких самолётов, готовых к вылету. Но взлететь им не дали, они были раздавлены танками. Позднее Ватутин шутил, что Баданов крепко прижал хвост Герингу. Шутку командующего тут же подхватили в войсках фронта. На аэродроме царила невообразимая паника. Полураздетые немецкие лётчики и техники с воплями выбегали из домиков и казарм, пытаясь спастись в ближайших балках и оврагах. Но редко кому из захватчиков удавалось это сделать — их тут же расстреливали в упор, давили гусеницами танкисты Баданова. Бывший лётчик люфтваффе Курт Штрайт, чудом вырвавшийся тогда из Тацинской, так описывал эту трагедию в газете «Дойче золдатен цайтунг»: «Утро 24 декабря 1942 года. На востоке брезжит слабый рассвет, освещающий серый горизонт. В этот момент советские танки, ведя огонь, внезапно врываются в деревню и на аэродром. Самолёты сразу вспыхивают как факелы. Всюду бушует пламя. Рвутся снаряды, взлетают в воздух боеприпасы. Мечутся грузовики, а между ними бегают отчаянно кричащие люди. Всё, что может бежать, двигаться, лететь, пытается разбежаться во все стороны...

Начинается безумие... Со всех сторон выруливают на стартовую площадку и стартуют самолёты. Всё это происходит под огнём и в свете пожаров. Небо распростёрлось багровым колоколом над тысячами погибающих, лица которых выражают безумие.

Вот один Ju.52, не успев взлететь, врезается в танк, и оба взрываются со страшным грохотом в огромном облаке пламени. Вот в воздухе сталкиваются “Юнкере” и “Хейнкель” и разлетаются на мелкие куски вместе со своими пассажирами. Рёв танков и авиамоторов смешивается со взрывами, орудийным огнём и пулемётными очередями в чудовищную симфонию. Всё это создаёт полную картину настоящей преисподней...»

Однако в стремительном, безостановочном наступательном порыве корпус Баданова настолько оторвался от основных сил, что потерял связь со штабом фронта. Автомобильные радиостанции не имели возможности развернуться для работы, а маломощные радиостанции не могли действовать на таком расстоянии. «Большая вина, конечно, лежала на штабе корпуса, который обязан был, при всех условиях, связаться со штабом фронта и донести ему о действиях корпуса, — вспоминал впоследствии маршал связи И. Т. Пересыпкин, а на тот момент генерал-лейтенант войск связи, заместитель наркома обороны СССР. — Мощные радиостанции штаба фронта непрерывно вызывали радиостанцию корпуса, но все вызовы оставались без ответа. Где находится корпус, что он делает, каковы результаты его действий, было неизвестно».

Командованием фронта были приняты все возможные меры, чтобы разыскать корпус Баданова. В район поиска была направлена автомобильная радиостанция с опытным экипажем, для обнаружения корпуса непрерывно высылались самолёты, продолжались настойчивые вызовы по радио из штаба фронта...

У Ватутина отлегло от сердца, когда он наконец получил от Баданова долгожданную радиограмму. Но радоваться было ещё рано. Корпус оказался отрезанным от основных сил фронта. Манштейн бросил на Тацинскую резервы, в том числе 11-ю танковую дивизию. Баданов, имея всего 54 танка, ограниченный запас горючего и боеприпасов, занял круговую оборону. Пять суток танкисты отражали непрерывные атаки врага.

Николай Федорович держал прямую связь с Бадановым, направил ему на помощь 25-й танковый и 1-й гвардейский механизированные корпуса. 29 декабря корпус сумел вырваться из вражеского кольца и уже через несколько дней громил фашистов у Морозовска.