Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы

Из нашего строя сразу послышались крики радости… Я дал шпоры своей старой храброй Погремушке, и мы помчались как ветер… Она попятилась на мгновение, потом рванулась вперед с громким ржанием и фырканьем и перепрыгнула заросли остролиста на бешеной скорости. Грандиозно смотрелся длинный ряд огромных серых коней, которые неслись, опустив головы, развевая гривы, взрывая дерн за собой. Горцы в красных мундирах и высоких шапках из медвежьей шкуры громко кричали, горнисты трубили атаку. За первой живой изгородью проходила дорога, затопленная, между высоких, отвесных берегов. Трудной задачей было спуститься на нее и не упасть, но падали очень немногие… Пересекая дорогу, мы все воодушевились и кричали: «Ура! 92-й! Шотландия навеки!»… Мы слышали, как играют шотландские волынщики… Я хорошо видел моего старого друга, главного волынщика Кэмерона, стоявшего в одиночестве на холмике и спокойно игравшего «Эй, Джонни, ты уже идешь?»[22] на полную громкость… Я мчался во втором ряду. Держась покрепче, чтобы спуститься по склону холма среди колосьев, мы видели плюмажи горцев и слышали, как офицеры кричали им разойтись по отделениям. Еще миг – и мы уже были среди них. Бедные парни! Те, кто вовремя не отошел с дороги, были попросту сбиты… Все он были гордонцы, и когда мы проезжали среди них, они кричали: «Задайте им, “серые”! Шотландия навеки!» Моя кровь вскипела, и я крепче ухватился за саблю. Многие шотландцы хватались за наши стремена и в яростном исступлении неслись в битву вместе с нами. Французы издавали громкие, беспорядочные вопли. Тогда я и увидел первого француза. Молодой офицер от фузильеров замахнулся на меня клинком, но я отбил удар и сломал ему руку. В следующую секунду мы оказались в самой их гуще. Из-за дыма ничего не было видно и в пяти метрах… Французы дрались, как тигры… Однако, когда мы ринулись на них с крутого склона, им пришлось уступить. Потом те, что стояли впереди, принялись молить о пощаде. Они бросали мушкеты и срывали с себя пояса. Гордонцы врезались в них и погнали французов назад. Теперь я оказался в первом ряду, полегло много наших.