Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы

С первой же попытки я отнял у врага орла. Мы с ним крепко боролись за него. Он ударил меня в пах. Я парировал и рубанул его по голове. После этого на меня напал один из их уланов. Он метнул в меня свою пику, но не попал, я отбил ее клинком вправо, а затем рубанул его от подбородка вверх. Удар рассек его лицо до зубов. Затем на меня напал пеший солдат, который, сперва выстрелив по мне, затем атаковал штыком. Однако он очень скоро вышел из боя, потому что я парировал и свалил его ударом в голову. Так закончилась схватка за орла. Я решил вместе с орлом последовать за своими товарищами, но меня остановил генерал, сказав: «Ты храбрый малый, отнеси это в тыл. Ты уже сделал достаточно, чтобы передохнуть». Тут уж я подчинился… Я забрал этого орла в Брюссель, где им полюбовались тысячи восторженных зрителей.

Юарт получил вознаграждение, и в Эдинбурге, на Королевской Миле, по сей день существует ресторан его имени. Говорят, Наполеон, глядя с дальнего гребня, сказал: «Что за ужасные серые кони, как они дерутся!»

«Королевские» тоже захватили орла у 105-го полка, который шел перед батальоном Канле. Капитан Кеннеди Кларк так описывает этот случай. Его эскадрон «продвинулся на 200 или 300 метров за вторую изгородь, и первая линия французской пехоты уже была сломлена»:

Чуть слева от меня я увидел посреди пехоты вражеского орла, знаменосец которого прилагал все усилия, чтобы выбраться и уйти в тыл колонны. Я сразу же направился туда, выкрикнув своим: «Защищайте знамя!» В тот же миг, как мой конь доставил меня к французам, я вогнал клинок в правый бок офицера, несшего орла. Он пошатнулся и упал вперед, но вряд ли достиг земли – так подпирали его товарищи.

Капрал Френсис Стайлз, следовавший за Кеннеди Кларком, успел подхватить орла и уехать с ним.

Не все кавалеристы были столь же хороши, как Юарт или Стайлз. Рядовой Хэскер был чулочником, попавшим в кавалерию. Он принадлежал к методистам и во время атаки на кирасиров скрестил клинки с врагом, но ни он, ни француз не хотели биться насмерть, так что просто разъехались. Француз произвел впечатление на Хэскера, выкрикнув: Vive l’Empereur! Хэскер подумал, что ему тоже надо бы издать боевой клич, но в голове крутилось только: «Меч Господа и Гедеона!»[23] Он это и выкрикнул, и тут же его лошадь споткнулась и упала.

Не успел я как следует подняться на ноги, как на меня наехал один из кирасиров и стал бить клинком по голове. Вскоре я свалился лицом в землю. Тут подъехал еще один солдат и пронзил меня пикой. Я перевернулся, и меня пронзил клинком человек, который ехал позади меня. Вскоре подошел еще один человек с ружьем и штыком. Он поднял обе руки и вонзил свой штык (как он думал) мне в бок, целясь в сердце… Один из моих пальцев оказался отрезан, я лежал и истекал кровью из дюжины ран, я был весь окровавлен. В то время меня еще и обобрали французские солдаты, отняв часы, деньги, столовый прибор, ранец и штаны, несмотря на то, что вокруг свистели пули британской армии.