Читаем Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы полностью

Вдруг мой барабан опрокинулся, а я полетел навзничь, чувствуя, будто меня ударили по правой щеке. Я ощупал голову, думая, что половины лица уже нету, однако мне даже не оцарапало кожу. Осколок бомбы ударил лошадь в нос, как раз между моей рукой и моей головой, и сразу ее убил. Удар, который я получил, пришел от лопнувшего суголовного ремня.

По 14-му били бомбы, ядра и картечь. «Если бы мы долго находились в столь открытой позиции, вряд ли я дожил бы до того, чтобы поведать вам эту историю», – писал Кеппель, однако его полку все же приказали отойти с гребня, ставшего слишком опасным.

Ней видел это отступление, видел он и то, что центр линии Веллингтона критически обезлюдел. Войска в центре очень сильно пострадали от артиллерийского огня, а принц Оранский умудрился погубить целый батальон Королевского германского легиона. Однако и французы ослабели. Отряд, захвативший Ла-Э-Сент, понес огромные потери, его сил не хватало для новой атаки на гребень, и Ней отправил Наполеону срочную депешу с просьбой о подкреплении. Подкрепление могло пройти прямо по главной дороге, при поддержке пушек из Ла-Э-Сент, и французская конница, уже захватившая одно знамя Королевского германского легиона, тогда проложила бы себе дорогу через центр британо-голландской позиции. Отличный шанс, и Ней его распознал. Всего лишь нужны были еще войска.

Наполеон отказался дать их. «Интересно, откуда я возьму ему еще войск? – спросил он с сарказмом. – Или он полагает, что я их произвожу?»

А войска у него были – императорский резерв, Императорская гвардия, нетронутая и невредимая, но существенную ее часть Наполеон отправил в тыл. Некоторое количество гвардейцев направилось к Плансенуа, где напирали пруссаки, так напирали, что ядра прусских пушек теперь долетали до дороги Брюссель – Шарлеруа, за императорским штабом. Однако большая часть гвардии – «Бессмертные» – оставалась в резерве и могла прийти на выручку Нею. Однако император ждал.

Теперь с наступлением вечера на британском гребне настало трудное время. Французы будто почуяли слабость противника и удвоили мощность пушечного огня. Часть орудий теперь размещалась между Ла-Э-Сент и вязом у перекрестка. Прапорщик Эдвард Макриди из 30-го пехотного вспоминал:

Мы бы с радостью атаковали эти пушки, но едва лишь мы бы зашли на позицию, как кавалерия, прикрывавшая их с флангов, тут же взялась бы за нас. Тут возникал вопрос, у кого днище крепче, кто дольше сможет убивать. В тот период нас часто навещал герцог – олицетворение спокойствия. Когда он пересекал заднюю линию нашего каре, среди гренадеров упала бомба, и он остановил коня, чтобы оценить последствия. Взрывом нескольких человек разорвало в клочья, а у его скакуна даже повод не дрогнул… Не один командующий не казался солдатам таким надежным, но «никто его не любил». Где бы он ни появился, слышалось негромкое: «Молчать – стать во фрунт – здесь герцог!» И тут же все вытягивались, как на параде. Его адъютанты, полковники Кэннинг и Гордон, упали возле нашего каре, а первый из них и скончался внутри его. Когда Веллингтон проезжал мимо нас поздно вечером, к нему выехал Халкетт и доложил о нашем шатком положении, попросив его светлость о небольшом подкреплении.

Ответ Веллингтона прозвучал мрачно. Выполнить просьбу генерала Халкетта, как сказал герцог, невозможно. «Каждый англичанин должен умереть на том месте, где стоит». Можно представить, какое зловещее впечатление вызвал приказ забрать знамена 30-го полка в тыл. «Такие меры предприняли многие, – писал Макриди, – но просто невероятно, с каким легким сердцем я был готов смотреть в глаза опасности, зная, что наша драгоценная ветошь надежно укрыта».

Перейти на страницу:

Все книги серии История войн и военного искусства

Первая мировая война
Первая мировая война

Никто не хотел, чтобы эта война началась, но в результате сплетения обстоятельств, которые могут показаться случайными, она оказалась неотвратимой. Участники разгоравшегося конфликта верили, что война не продлится долго и к Рождеству 1914 года завершится их полной победой, но перемирие было подписано только четыре с лишним года спустя, в ноябре 1918-го. Первая мировая война привела к неисчислимым страданиям и жертвам на фронтах и в тылу, к эпидемиям, геноциду, распаду великих империй и революциям. Она изменила судьбы мира и перекроила его карты. Многие надеялись, что эта война, которую назвали Великой, станет последней в истории, но она оказалась предтечей еще более разрушительной Второй мировой. Всемирно известный британский историк сэр Мартин Гилберт написал полную историю Первой мировой войны, основываясь на документальных источниках, установленных фактах и рассказах очевидцев, и сумел убедительно раскрыть ее причины и изложить следствия. Ему удалось показать человеческую цену этой войны, унесшей и искалечившей миллионы жизней, сквозь призму историй отдельных ее участников, среди которых были и герои, и дезертиры.

Мартин Гилберт

Военная документалистика и аналитика
Творцы античной стратегии. От греко-персидских войн до падения Рима
Творцы античной стратегии. От греко-персидских войн до падения Рима

Борьба с терроризмом и сепаратизмом. Восстания и мятежи. Превентивная война. Военизированная колонизация. Зачистка территорий.Все это – далеко не изобретения ХХ и ХХI веков. Основы того, что мы называем «искусством войны» сегодня, были заложены еще гениальными полководцами Греции и Рима.Мудрый Перикл, гений Пелопоннесской войны.Дальновидный Эпаминонд, ликвидировавший спартанскую гегемонию.Неистовый Александр, к ногам которого царства Востока падали, точно спелые яблоки.Холодный, расчетливый и умный Юлий Цезарь, безошибочно чувствующий любую слабость противника.Что нового каждый из них привнес в искусство военной стратегии и тактики, чем обессмертил свое имя?Об этом – и многом другом – рассказывается в увлекательном сборнике под редакцией известного специалиста по античной военной истории Виктора Д. Хэнсона.

Виктор Хэнсон , Коллектив авторов

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне