Васино преступление

Васе стало страшно. Убежать бы, пока не поздно, пока не вышла учительница. Но уже скрипнула дверь, и на крыльце полоска света, и как будто испуганный голос окликает его.

Тогда Вася робкими шагами выходит из тьмы. Свет из открытой двери падает на него.

— Чего тебе, мальчик? Откуда в такую тьму? — встревоженно спрашивает учительница.

— К вам пришел, — тихо говорит Вася.

— Ну, входи, входи, расскажешь. — Вася поднимается на крыльцо.

В светлой убогой комнате Вася снимает картузик и долго мнет его в руках.

— Садись и рассказывай, — говорит учительница ласково.

Вася молчит и не двигается с места. Его голова низко опущена. Он не смотрит на Веру Петровну. Пальцы смущенно треплют козырек картузика.

Где же, где все слова? Он все забыл.

— Чего же ты молчишь? Ну сядь, отдохни и согрейся. — Учительница стоит над ним и смотрит удивленно.

Вася как будто прирос к полу.

Тогда она подходит к нему и обеими руками приподнимает его голову.

Вера Петровна не сразу вспоминает, что о Васе ей пришлось слышать от ребят, долго возится с ним, вытягивая из него по слову, и когда ей ясна уже вся картина его жизни, Вася как бы срывается с места и, подавляя слезы, взволнованным, дрожащим голосом, быстро говорит:

— Хочу учиться. В школу хочу. А мамка не пускает. Только, говорит, по хозяйству, а на школу плюнь. А я, — всхлипнул громко, — в школу хочу.

Замолчал и снова — голову в землю.

И Вера Петровна молчит.

Молчат долго…

Вера Петровна спрашивает тихо:

— Ну, и что же?

— Силком возьмите, — высоким звенящим голосом говорит Вася.

— Да как же силой?! Так нельзя… Уговорить попытаюсь, — раздумчиво говорит Вера Петровна. — И читать умеешь?

— А вот книжки, вот они… Батя покойный с фронта привез. — И дрожащими руками, торопясь и путаясь в зипунке, вытаскивает из-под пояска книжки. — Читаю…

И, не дожидаясь приглашения, захлебываясь и сбиваясь, Вася стал читать эти много раз читанные строки.

— Э-э… да ты их наизусть читаешь, — засмеялась Вера Петровна.

Она молча перелистывала книжонки. — Про царя тут. Старые уж очень книжки.

— Знаю. Революция теперь. И царя давно нет.

Учительница засмеялась:

— В новых книжках про то учат.

— А мамка не пускает. Говорит, пускай другие учатся, — умоляюще перебил Вася.

Он посмотрел на Веру Петровну. В нем наростало отчаяние.

— Да я бы и по хозяйству… Справился бы. Так охота книжки читать. Время хватит.

— Ты не волнуйся, мальчик, — мягко заговорила после некоторого молчания Вера Петровна. — Зовут-то тебя как? — вспомнила она.

— Василием звать.

— Ну вот, Вася, я схожу к твоей матери. Поговорю… Убедить ее постараюсь. А пока пойди. Поздно уж. Мать искать тебя будет. Ведь не знает, куда пошел, — ласково кладя руку на плечо Васе, говорила учительница.

Проводила Васю до двери. Вася на ходу засовывал книжки за поясок.

— А книжки ты эти не читай… Отложи их, мягко говорила она, стоя с Васей на крыльце. — Про новое читать будешь.

— Ладно… Мамку позовете?

— Приду сама. А ты не боишься? — вглядываясь в черную тьму, лежащую за освещенной полоской дома, спрашивала Вера Петровна.

— Н-не… — нерешительно отвечал Вася. — Я пойду.

Вера Петровна долго стояла на крыльце, прислушиваясь к удаляющимся шагам мальчика. Ей было жалко его.

А Вася, приободренный, опять пробирался в густой темноте, направляясь к дому. Теперь он шел по большой улице. Он не боялся уже темноты, не думал о ней. Он шел, погруженный в счастливые мечты. Он верил в силу учительницы, верил, что она уговорит мать, и он пойдет в школу и получит книжки и будет учиться вместе со всеми. И он не будет уже бояться насмешек мальчишек и особенно лавочникова Ваньки.

Авдотья беспокоилась.

— Куда запропал, господи! — недовольно сказала она. — Темь такая, и собака на улицу не выйдет. Чтой-то неспокойный ты стал, Васютка?

Вася торопился залезть на печку.

Здесь, по крайности, обдумать все можно. Мать думает, что он уже спит, и не обращается к нему с разговорами. А он не спит. Голова его работает лихорадочно. — "Завтра, сказывала, придет. А вдруг… — страшная мысль выползает неожиданно, — а вдруг и опять не пустит. Тогда што? Как тогда? Куда жалиться итти?" Вася засыпает с этими тревожными мыслями, всхлипывает и беспокойно ворочается во сне.

V

Как и всегда, встал Вася перед рассветом, пошел к корове; убрал ее, дал сена. Делал все молча, спокойно и уверенно, как делается уже давно привычной ставшая работа.

"После классов, сказывала, придет учительница. А теперь время еще мало. Темь еще на дворе".

Рассветало медленно. Встала мать и с подойником в руках прошла к корове.

Вася пошел к соседу Федору, чтобы с ним вместе поехать в лес по дрова. У Авдотьи лошади своей не было.

Лес был недалеко. Вася торопился, но Федор не спешил, и по дрова поехали не скоро. А когда вернулись, уже время было позднее, и Вася заволновался еще сильнее.

В этот день воздух был ясный, прозрачный и холодноватый. Лес стоял почти голый, и пожелтевшие листья, мокрые от вчерашнего дождя, жалобно шуршали под ногами.

Вася делал все как бы в забытьи. В забытьи подъезжал с Федором к конторе лесничего. Ордер брали.