Василевс

– Пелопоннесская война – яркое явление в истории Греции, – согласился с ним Маврикий, когда историк замолчал. – Фукидид родом фракиец! Можно сказать, наш соотечественник! – с пафосом продолжил он. – Но это же сказано и у другого историка, у Ксенофонта!.. Я уже не говорю о римском историке Таците! Среди его друзей был Плиний Младший! А друзья, как известно, хорошо оттеняют самого автора!.. Скажи, кто твои друзья, и я скажу, кто ты!.. Старая истина, в ней вековая мудрость!..

Он замолчал, заметив, что его молодые собеседники, над которыми он невольно взял попечительство, молча взирают ему в рот, ловят каждое его слово… А это, он считал, убивает у них самостоятельное мышление…

В этот раз выступал со своими стихами ещё один из поэтов.

Менандр, даже он, ещё школяр, каким считал он себя, не стал особо прислушиваться к тому, что декламировал тот.

– Ну а что прочитает наш новый собеседник? – обратился Маврикий к нему, когда поэт закончил читать своё.

Менандр немного растерялся, не ожидая того, что его сразу же будут испытывать, с первого дня посещения этого кружка любителей истории и поэзии. И он не был готов для чтения чего-нибудь стоящего.

– Хотя бы из эпиграмм Агафия! – подсказал Маврикий. – Их у него много, все они превосходные!

И Менандр быстро сориентировался: ему особенно запомнилась одна эпиграмма Агафия, созвучная его сегодняшнему душевному состоянию после потерянных лет в праздности на том же ипподроме, играх и пустых забавах.

– Это эпиграмма Агафия на дом, расположенный на вершине Византия, ещё древнего города, на месте современной столицы!

«Боги поставили труд добродетели выше намного, – так нам сказал Гесиод[161], видя как будто тот дом. И, поднимаясь наверх, по лестнице длинной, пот я со лба вытирал влажной горячей рукой[162]. Море лежало внизу, огромен был вид с этой вышки, крепость надёжная доблести здесь, верный покой»…

Зачитав на память, он посмотрел на своих новых приятелей… Они затихли, похоже, задумались…

Был уже поздний вечер, когда Маврикий отпустил их по домам, условившись, что через месяц они соберутся снова. Для той же встречи он дал им новое задание.

– Прочитать «Размышления» Марка Аврелия…

Но через месяц, когда они собрались, разговор у них, начавшийся было с задания, как-то сам собой соскользнул на современные события в империи.

– У них много князьков, поэтому такие несогласия! – начал Маврикий свою лекцию о славянах. – Что положат одни, на то не решатся другие! И полезно привлекать их на свою сторону!.. Вот как у Гудуина в армию набраны были анты!.. У славян болота и леса заменяют города. Они живут у болот и озёр, в лесах, в местах неприступных… Устраивают засады, всевозможные хитрости, искусно прячутся в горах…

А тот стеснительный поэт, Норик, во все глаза уставился на Маврикия, слушал, слушал… Затем, что-то смекнув, спросил его, краснея, почему они живут в лесах-то.

Маврикий посмотрел на него недоуменно, решил, что он не понимает этого, стал подробно объяснять:

– Живут они большими семьями, далеко друг от друга, поэтому всех опасаются… Обрабатывают землю, сеют просо и пшеницу, разводят скот… Но в переговорах нельзя полагаться на них, поскольку они разобщены: одни решают так, другие же могут всё разрушить!..

И Менандр удивился, что император много знает о славянах.

* * *

Приска, комита экскувитов, вызвал к себе в кабинет император Маврикий. Вызов этот для Приска оказался неожиданным, он же ещё не привык к таким вызовам, поскольку только что Маврикий назначил его комитом экскувитов.

И вот он, Приск, стоит в кабинете Маврикия, наполненном патрициями и сенаторами.

– Тебе, комит экскувитов, поручается командование армией Востока! – начал Маврикий. – Филиппик не справился с задачей, возложенной на него! За четыре года одни только мелкие пограничные конфликты. Да ещё набеги, взаимные грабежи персов и наших легионеров!.. Я назначаю тебя стратегом армии Востока!.. Получишь указ у референдария и немедленно отправляйся в Антиохию!

Приск поклонился императору: «Благодарю за доверие!»

Он чётко повернулся и вышел из кабинета.

В этот же день он отбыл с сотней телохранителей из Константинополя, переправился через Босфор. В Халкидоне, на азиатском берегу, они запаслись всем необходимым на дальнюю поездку, и для лошадей тоже, и двинулись на рысях на восток знакомыми дорогами.

Через десять дней скорого хода они достигли Антиохии.

Первым делом в Антиохии он зашёл к начальнику городского гарнизона, узнал, где сейчас стоят лагерем войска его подчинения.

– Они разбросаны по лагерям, – сообщил тот.

Приск тут же написал приказ собраться войскам в город Монокарт.

– Разослать по лагерям! – вручил он приказ начальнику гарнизона.

Затем он направился со своими телохранителями в город Эдессу, центр провинции Осроена. И там он встретился с Германом, дуксом[163] Дамаска, который прибыл туда раньше Приска с деловой поездкой.

Приск, благодушно расположенный прекрасным началом своих обязанностей здесь, пригласил с собой Германа в военный лагерь легионеров.