Читаем Василь Быков: Книги и судьба полностью

Спасительница Агеева, Варвара Барановская, как и Степанида из «Знака беды», — один из лучших женских образов у Быкова. В отличие от последней, она — человек образованный, выросла в интеллигентной семье с либеральными традициями; как и многие другие интеллигенты, заставшие период Серебряного века, она безраздельно приняла веру в Бога. Единственный ребенок в семье, она росла и воспитывалась под влиянием идеалистки-матери, свято верящей в непорочную чистоту простого народа. Мать поддерживала желание Вари стать учительницей и поощряла ее увлечение народной жизнью. Варин муж, Кирилл, окончивший духовную семинарию и ставший священником до Первой мировой войны, происходил из крестьянской семьи. Судя по воспоминаниям Варвары, Кирилл, несмотря на то что поднялся по социальной лестнице из крестьян в священники, никогда не возносился ни над своими родными, ни над своим классом. Он, как и его жена, свято верил в силу и потребность образования для народа. Так, Барановская вспоминает:

Это сейчас говорят, что религия — опиум для народа, а прежде такого не было. Наоборот, большинство считало, что вера возвышает, приближает к истине и свету. Правда, и тогда были атеисты, такие, которые считали веру далеко не самым важным элементом общественной жизни, на первое место выставляя образование, потребность в знании. Я сама принадлежала к этим людям[239].

Барановская открывает своему неожиданному постояльцу маршрут собственного духовного пути и поворота к вере. Благодаря влиянию мужа она поняла, что человеческая доброта и порядочность важнее не только степени образованности, но и всех прочих характеристик человека. Ее сегодняшнее мировоззрение основано на том, что только доброта и духовность могут спасти мир. Агеев, который вначале с недоверием относится к хозяйке дома, мало-помалу все сильнее сопереживает Варе и Кириллу в их тяжелой послереволюционной судьбе, погружается в пучину горя и обид, которые жесткий антирелигиозный режим создал для семьи священника, — и к концу рассказа Барановской он не только полон сочувствия к ней, но и восхищается ею. Арнольд Макмиллин отметил в своей главе о Быкове, что подозрительное отношение к религии, посеянное большевиками, осталось в Беларуси (да и не только там) до конца XX столетия. Люди, у которых забрали религию, оставив вместо нее суеверие, получали однобокое представление о своей собственной культуре. Вот и Агеев выглядит достаточно беспомощно в дискуссиях с Барановской:

— Скажите, а вы сильно в Бога верите?

— А во что мне еще верить?

— И молитесь? Ну, там и другие обряды выполняете?

— Обряды тут ни при чем. Верить в Бога вовсе не означает старательно молиться или регулярно выполнять обряды. Скорее — это носить Бога в душе. И соответственно поступать. По совести, это значит по-божески.

Она замолчала, сидя напротив него за столом, а он подумал, что не очень-то он разбирается в религиозных вопросах, о которых он сам начал разговор. И правда, что он знал о религии? Разве что она — опиум для народа.

— Вы святое Евангелие читали? — спросила Барановская, пристально вглядываясь в него внимательными, но плохо видящими в темноте глазами.

— Нет, не читал. Потому что…

— Ну, понятно. А, например, хотя бы Достоевского читали?

— Достоевского? Слышал, но в школе не проходили.

— Не проходили, конечно, а ведь это великий русский писатель. Наравне с Толстым.

— Ну, про Толстого я знаю, у Толстого было много ошибок, — сказал он, обрадовавшись, что уж тут хоть немножко, но что-то знает[240].

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии