Читаем Василь Быков: Книги и судьба полностью

Большинство местного населения, особенно в начале войны, охотно проявляло милосердие к этим многочисленным, опаленным первыми безумными месяцами войны бойцам Красной армии, рассеянным фашистскими войсками по широкому пространству их нового тыла. Очевидные симпатии населения, чьи отцы и дети находились среди бойцов Красной армии, легко объяснимы. Оказание помощи происходило повсеместно до той поры, пока местное население еще не было организовано оккупантами в рабочую систему коллаборации, опиравшуюся на беспощадный террор. Таким образом, чем позже советский солдат попадал в окружение, тем меньше у него оставалось шансов на выживание, так как он оказывался заключенным в пространстве, огороженном четырьмя углами: оккупанты, полиция, партизаны и местное население, которое вынуждено было содержать весь этот четырехугольник. Оккупанты быстро ввели новый порядок, основанный на строжайших правилах, руководствах, предписаниях, приказах, запрещающих общение с окруженцами и другими нежелательными для нового порядка элементами. Страх стал главным рычагом управления и основной энергетической силой воздействия на население. Местная полиция, созданная и подчиняющаяся немецкой группе «СС», неуклонно вселяла страх в ряды населения, которое, в свою очередь, было запугано партизанами. Полиция, нуждаясь в постоянном пополнении, находилась в непрерывном поиске новобранцев — мужчин призывного возраста. Партизаны занимались тем же. В фантасмагорию происходящего добавлялся серьезный элемент недоверия, которым руководствовались как партизаны, так и полиция, и по обеим сторонам баррикад царила фобия подозрительности. И те и другие объявляли себя защитниками местного населения, неизменно паразитируя на нем. Иными словами, крестьяне Беларуси опять оказались между молотом и наковальней, знакомыми им по недавно прошедшей коллективизации.

Старший лейтенант Агеев, профессиональный военный, волей судьбы оказался вне своей части. Пробиваясь к своим, он был ранен. Из его группы солдат (57 человек), с которой он начинал военную кампанию, остался только он сам и младший лейтенант Малакович, тоже раненый, но легко. Тяжелораненый Агеев выживает только благодаря Малаковичу, родной городок которого находится неподалеку от их последнего пристанища. Младший лейтенант оказался не таким простаком, каким его вначале представлял себе его командир, а выносливым, смекалистым и добрым товарищем. Так, он пристроил Агеева к местной женщине по фамилии Барановская, которая, к его удивлению, оказалась превосходно образованной и самостоятельно мыслящей женщиной. Она и Малакович, оба белорусы, побудили Агеева пересмотреть его довольно высокомерное отношение к собственной нации. Барановская жила в городке еще до революции со своим мужем, священником; она также работала учительницей. Эта великодушная женщина, которая не утратила природную доброту несмотря на жизнь, полную тяжелых испытаний и потерь, помогает Агееву, по-советски примитивно образованному вояке, взглянуть на историю своей и его родины. Она дает ему книги и журналы, изданные до 1917 года, рассказывает ему о своей жизни, в которой главное — это вера и стойкость в этой вере, которая единственная и помогает ей выносить все испытания. Перед героем Быкова открывается спектр ценностей, о которых он не имел представления до встречи с этой удивительной женщиной.

Одним из главных вопросов, поднятых в романе, является судьба христианской религии при тоталитарных (советском и гитлеровском) режимах. Здесь, как нам кажется, чрезвычайно важны два обстоятельства, мимо которых не проходит внимание автора. Первое заключается в том, что гитлеровцы практически не отменили колхозов, структура которых помогала им обирать местное население. Правда, следует отметить, что в начале оккупации фашистские поборы были значительно скромнее советских. Второе состоит в том, что нацисты хоть и не преследовали священников, в отличие от Советов, но тоже шли по линии разрушения и традиционной веры, и коренных ценностей местного населения — ведь сохранив колхозный строй, они сохранили главный социальный и нравственный бич народа.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии