Варвар

На левом берегу спокойной реки Секваны, недалеко от белого амфитеатра арены Лютеции и городских терм, среди вилл под красными черепичными крышами располагался храм. В этот день в нем звонили колокола, жарко горели свечи, сквозь разноцветные витражи пробивалось сверкающее летнее солнце; священник в расшитых золотом одеждах размахивал кадилом, сладковато курился ладан, и даже Христос, казалось, с улыбкой взирал с распятия. Отец Альсиной, добрый пастырь и близкий друг матушки Женевьевы, уже прочел Евангелие и проповедь, а теперь, взглянув на посаженных отцов, подошел к стоявшим пред аналоем жениху и невесте.

– Согласен ли ты, Родион, сын Даниила, взять перед лицом Господа нашего Иисуса Христа в жены нареченную деву Хильду, дщерь Алагерна?

– Согласен.

– Нареченная дева Хильда, дшерь…

– Согласна.

– Благословляю вас обоих, благословляю ваш перстень… Муж да передаст его жене…

Ах, как сладко пел детский хор! Будто ангелы в раю.

Переполненный волнением Родион никак не мог до конца осознать происходящее. Они с Хильдой женятся, над ними совершается таинство брака! Это Хильда все устроила по своему желанию: покаялась перед матушкой Женевьевой за жизнь во грехе, и та устроила это венчание.

Когда новобрачные вышли наружу, солнце так и ударило им в глаза! Малознакомые и вовсе незнакомые люди вокруг искренне радовались, вот кто-то вдруг закричал:

– Счастья молодым, счастья!

– Да благословит вас Господь!

– Ах, какие они красивые оба. Славная, славная пара.

И вдруг все стихло: замер смех, оборвалась музыка, даже солненчные лучи, казалось, приглушили свой блеск. Раздался стук копыт, и на вершине холма появился израненный всадник. Он был так обессилен, что рухнул с коня – едва успели подхватить.

– Гунны! – тяжело дыша, произнес воин. – Их неисчислимые полчища, они будут здесь очень скоро. И никто не спасется, никто!

Люди растерянно озирались, не веря страшному известию. Гунны? Что это такое, откуда?

– Господиии-и!! – раздался вопль где-то в толпе. – Спаси нас и помилуй!

– Спаси-и-и-и…

– Спасти нас может только чудо, – перекрикивая плач, твердо произнесла матушка Женевьтева. – Молитесь и готовьтесь защищать город, насколько сможете. Я же… Я отправлюсь навстречу нашествию и попытаюсь его отвести.

– Как, матушка, как?

– Чудом, дети мои. Только святым чудом. Дайте мне коня… быстрее!

– Матушка! – Поцеловав в щеку жену, Радомир подбежал к женщине. – Я поеду с тобой!

– Это опасно!

– Я знаю. И все же позволь.

– Что ж, хорошо. Ты славный юноша. Простись со своей женой!

– Жди, я скоро вернусь, – молодой человек повернулся к Хильде. – И вот что: одолжи-ка мне ненадолго это твое кольцо с изумрудом.

Передовой конный отряд, состоявший из чистокровных гуннов, взлетел от реки на холм, поросший реденьким лиственным лесом. Там, на вершине, всадников спокойно ожидали двое – Радомир и матушка Женевьева.

Раскосые конники мигом окружили их, заулюлюкали, нагоняя страх:

– Хунну! Хунну! Аттила!

– Слава великому Аттиле! – крикнул молодой человек и, сняв золотой перстень с изумрудом, спросил: – Кто тут у вас за старшего?

Командир отряда, хорошенько рассмотрев перстень, с изумлением взглянул на юношу:

– Кто ты?

– Человек Варимберта херцога.

– Что-то про такого слышал, – задумался гунн. – Но не помню… Хочешь поехать с нами, достопочтенный господин?

– Вам следует сразу же повернуть на юг, обойдя Лютецию.

– Говорят, это зажиточный город, к тому же он плохо укреплен.

– Это нищий и убогий городишко, в котором совершенно нечего взять, и не стоит тратить на него время. Города на юге гораздо больше и богаче.

– Ну, коли таков приказ, – воин покрутил головой. – А кто эта женщина?

– Ее зовут матушка Женевьева, и она хотела бы переговорить с тобой. Так, матушка? – Радомир обернулся.

– О, да, – отважная женщина спокойно кивнула. – Сей славный воин понимает латынь?

– Едва ли. Он и готской-то едва знает.

– Тогда переведи ему: там за излучиной – три барки серебра. Они могут взять их, если не тронут город.

– Они и так не тронут.

– Я знаю, Господь защитит нас. Но все же… чтоб им было не так обидно…

– Что, что такое? – озаботился гунн, разобрав, как видно, знакомое слово. – О каком серебре она говорит?

– Она дарит вам три барки серебра, – неохотно пояснил Радомир. – Они стоят за излучиной реки.

– Дарит? – Воин в искреннем восхищении хлопнул себя по ляжкам. – Вот поистине славная и достойная женщина! Что она хочет в обмен? Убить ее врага?

– О, нет. Всего лишь не трогайте ее дом… там, в Лютеции.

– Этот город и вправду такой нищий, как ты говоришь? Что-то его жители не похожи на бедняков!

– Это серебро собрано со всего города, больше не осталось. Берите, вам ведь его предлагают добровольно. Я тоже поеду с вами.

– Но если она обманула, то…

– Я сам лично видел барки.

– Тогда едем!

– Да. Прощай, матушка! Присмотрите за Хильдой. А я скоро вернусь, обещаю!

– Прощай, славный юноша, да благословит тебя Бог. И спасибо, что заступился за город, – матушка Женевьева вдруг улыбнулась и осенила себя крестным знамением. – Хотя главный заступник Лютеции вовсе не я и не ты, есть кое-кто повыше.