Варвар

– Да поможет нам Бог во всех наших делах.

Над лодочной пристанью висел туман, но уже не такой густой, как перед рассветом; лодки и рыбаков возле них можно было разглядеть, пусть лишь в виде серых размытых теней.

Спустившись к реке, Радомир осмотрелся, выискивая Эрмольда или Оглоблю. Встреча была назначена именно здесь – на пристани слева, ближе к ивам, – но никого из них он не увидел. В тумане эти ежики заблудились, что ли?

– Эй, парни! – окликнул он рыбаков, сновавших вокруг перед началом ловли. – Лодочники где ночуют?

– Лодочники? А вон, там… Не, не туда смотришь. Голову поверни!

Радомир было обернулся… и тут же, выскочив прямо из тумана, на него набросились четверо или пятеро из числа тех самых рыбаков, сбили на песок, пока не опомнился, и принялись наносить удары ногами и палками. Черт, вот это попал! Рыбаки-то оказались не прочь поживиться чужим добром, сволочи. Он пытался встать, но злодеи не давали, да и ноги разъезжались на мокром песке. Радомир изловчился-таки выхватить из-за пояса нож, но оружие мгновенно выбили умелым ударом.

Прикрывая голову, юноша съежился и, улучив момент, схватил кого-то за ногу, дернул на себя. Но тут его перестали бить, заломили за спину руки, связали и рывком подняли.

– Обыскать! – приказал чей-то голос из-за спины.

Однако напавшим не нужны оказались ни кошель на поясе, ни затейливо украшенный костяной гребень. Кто-то запустил руку под Родионову тунику и вытащил сложенную в несколько раз тряпицу с отчетом и схемой.

– Вот, господин тессарий!

– Вижу. Дайте сюда.

Ах, вон оно что! Тессарий! Армейский сержант, значит… Радомир смачно сплюнул кровь с разбитой губы. Никакие это не разбойники! Все гораздо хуже.

– Ведите его.

Засыпался. Спалился. Не заметил профессор цветка на окне… И ведь не случайно на него, Радомира, набросились – эти люди точно знали, кого брать и что у него искать. Выходит, кто-то выдал? Выбор небогатый: о том, кто он такой и что тут делает, точно знали всего два человека – Эрмольд и Оглобля. Но у Эрмольда здесь нет никаких связей, а вот у его напарника есть.

– Двигай! – один из воинов грубо ткнул пленника тупым концом копья.

Послушно шагая, юноша покосился на идущего рядом тессария – матерого рубаку со шрамом через все лицо и в кольчужном доспехе лорика хамата, любимом галло-римлянами. Ухмыляясь, старый сержант сжимал в левой руке белый кусок материи с начертанной схемой. Да уж, взяли с поличным! Интересно, что случилось со вторым из связных – напарником предателя? Ладно, как сказал бы приснопамятный херцог Варимберт, zona nivalis; zona perusta, что означает, холодный пояс чередуется с жарким. Черная полоса рано или поздно всегда сменяется белой.

– Что ты там бормочешь, пес? – ухмыльнулся тессарий. – Ты теперь в холодном поясе навечно, так и знай.

Тюрьма, куда бросили пойманного шпиона – приземистое здание из тесаного серого известняка – располагалась на северной окраине города, у ворот в сторону Лютеции. Узенькая камера-одиночка показалась Родиону почти уютной, насколько это возможно для помещения размерами два метра на три. Высокий потолок, решетчатое оконце, дощатое ложе, отхожее место с водосливом… Может, через это отверстие можно бежать? Тут уж не до брезгливости. Но нет, при ближайшем рассмотрении водослив оказался слишком узким. Тюремщики ведь тоже не дураки.

Но думать о побеге не осталось времени: в коридоре послышались гулкие шаги, за дверью лязгнул засов.

– Выходи!

Два дюжих охранника сопроводили узника в небольшую сводчатую залу, служившую для допросов и оборудованную всем для этого необходимым: на потолке укреплены блоки с веревками, на буром от запекшейся крови столе в живописном беспорядке разбросаны всякие орудия устрашающего вида. Напротив пыточного имелся и другой стол, за которым, обложившись свитками, сидела натуральная канцелярская крыса с реденькими, аккуратно зачесанными на лысину волосенками и бритым подбородком. На длинном носу красовалась бородавка, маленькие глазки сверлили арестованного пронизывающим взглядом, а за левым ухом ожидало гусиное перо, дабы запечатлеть сенсационные признания. Короче, офисный планктон пятого века. Радомир даже усмехнулся: очков с блестящими стеклышками только и не хватало для полноты картины.

– Смеемся? – зябко потерла лапки «офисная крыса», хотя в зале было довольно тепло. – Ну-ну. А привяжите-ка его к креслу, парни.

– Велите позвать палача, господин эдил? – тут же исполнив приказ, вытянулись охранники.

Эдил! Ну, ничего себе! Никакой это не офисный планктон, а весьма даже большой начальник. В системе городской власти эдил – шишка не маленькая, и судом ведает, и стражей. Ай-ай… коли уж дошло до такого, значит, дела плохи. Во всяком случае, не так хороши, как казалось.

– Палача? Нет, пока повременим. Привязали? Свободны.

Снова потерев руки, эдил взглянул на узника с удивительной доброжелательностью: