Варнак. "Мертвая вода"

– Я на это и намекал. Кто скажет, почему боцман, а не капитан?

– Нас видели, – вставила Айне, – а его нет. Сплавает на лодке и всего делов.

– Только они ведь могут отобрать, – Чук сегодня поражал мыслительными процессами, – а меня съесть. Не знаю...

– Что тут знать? – удивился я, разворачивая шхуну и мысленно одобрив план. – Вернешь побрякушку, станешь национальным людоедским героем, усыпят тебя золотом выше головы и побрякушками увешают, как елку новогоднюю. Вождь самолично пожмет руку и даст медаль. Тебе останется собрать награды в мешок, махнуть им на прощание и свалить в закат.

Чук уверенности по-прежнему не выражал, но после второй бутылки согласился. Мы встали поодаль, шлюпка плюхнулась в воду, Чук взмахнул веслом и лодка направилась к острову кривым зигзагом. Боцман благополучно достиг берега, вытащил шлюпку на песок и исчез в джунглях. Я содрал грязную рваную рубаху, похожую теперь на половую тряпку, и швырнул за борт.

– Трата денег, – сплюнул я вслед. – В следующий раз надо куртку брать. А в этом шелковом недоразумении только на балы таскаться или в бордели.

Айне благоразумно промолчала, сосредоточившись на удочке.

Через два часа ничего не изменилось. Айне выудила из волн первую и долгожданную бутылку, в мутном стекле виднелся свернутый в трубочку лист бумаги.

– Клад, носом чую, – Айне мигом примчалась со штопором и ковыряла пробку. – Сокровища.

– Жди тут, – нахмурился я, – и не балуйся.

– Проверить хочешь? – проницательно заметила Айне. – Ну проверь, а то я испереживалась вся.

Я покосился на нахалку, что уже и про меня забыла. Изо всех фейных сил она вкручивала штопор в пробку. Я спустил за борт вторую шлюпку, домчался до берега, выбросился на песок, уполз в джунгли и быстро достиг россыпи хижин. Высунул нос из кустов, вглядываясь в деревню, что шумела, гудела и явно праздновала.

– Вот засранец! – восхищенно прошептал я. – Вот гад!

Чук устроился на песочке у большого костра, заметно пьяный, обожравшийся и довольный, как слон. Вокруг увивались стайки упитанных людоедок и наперебой совали ему в пасть фрукты, жареное мясо и рыбу. Рядом сидел старый, но крепкий вождь, благосклонно кивал боцману и прихлебывал из половинки кокоса. А Чук блаженно жмурился, откушивал дары и явно не собирался отрывать боцманскую задницу от богатой циновки.

– Алкота, блин.

Я змеей уполз в джунгли, выбрался на берег и шлюпка скользнула к «Мертвой воде».

– Чего там? – Айне грызла пробку, рядом валялся гнутый штопор. – Съели или нет?

– Чествуют скотину, – объяснил я, – гуляет, людоедина.

– Это надолго, – сообразила фейка, – пока напьются, пока отоспятся, то да се. Завтра с утреца будет или к полудню.

– Видимо да.

Айне погрызла еще, подумала и сунула обслюнявленную бутылку мне. Я подобрал штопор, в три оборота загнал крученую железку и откупорил.

– Чего там? Ну чего?

Айне приплясывала вокруг и махала руками. Я вытряхнул бумагу и осторожно развернул.

– Карта и написано что-то, – я разглядывал клочок бумаги, – вроде…

– Читай скорее! – Фейка уже носилась кругами. – Десять процентов тебе от сердца отрываю!

– Сколько? – протянул я. – Ты себе десять оставь, с Чуком распилишь. По контракту ты напарница, а на шхуне – пассажир.

– Я… – Айне остановилась и пожевала губы. – Я – старпом, во!

– Старвред ты, мелкий и наглый.

– Читай уже!

– Друг, нашедший письмо! – Полуразмытые буквы криво испещрили лист. – Спаси меня с необитаемого острова. Он небольшой, в виде подковы, в центре находится высокая гора с вершиной в виде трезубца. Не дай сгинуть от голода и болезней!

– А сокровища? – Айне отобрала лист и перечитала. – Тут ни слова про награду, напарник.

– Надо помочь, – пожал я плечами, – человек в беде, поспешим на выручку.

– Ну…

– Меркантильные нынче феи пошли, – нахмурился я. – Жадная фея не может быть старпомом. Она может стать лишь юнгой и пыхтеть с тряпкой, оттирая крысиные какашки в трюме.

– А как же морская романтика? – ехидно спросила Айне. – Приключения?

– Из трюма ты романтику не разглядишь, а вместо приключений будешь пить ром и морально разлагаться. Как Чук.

– Фу!

– А когда тебя прикончит интоксикация, то ты станешь гадским корабельным привидением, будешь ползать по каютам, вся в эктоплазме, как бледная сопля, и пугать матросов.

– Да ну тебя, – фыркнула Айне. – Ждем Чука и плывем спасать бутылочного бедолагу.

– Займись чем-нибудь полезным, а я завтра вернусь. Сегодня Чука торжественно награждают.

– А чем полезным? – поинтересовалась фея. – Может корабль перекрасить?

Я в это время нажал на выход и остановить фейку не успел.

Боцман приплыл едва ли не к полудню. Айне только забросила удочку, как от острова помчалась лодка, в которой маячила распухшая физиономия. Не успел Чук вскарабкаться на борт, а неугомонная Айне успела спрыгнуть в лодку, перерыть ее и забраться обратно на шхуну.

– Я не поняла, Чук, а где дары? Где золото? Или мясо?

– Капитан, – Чук выглядел помятым, но донельзя счастливым, – у них нет золота. Только еда и женщины.

– Сильно я и не рассчитывал, – скривился я, встав у штурвала. – Погнали, мы тут карту любопытную нашли. Тебя там не били? Чего такой потрепанный?