Голландский лёд за низким горизонтомбеззвучно светел в отражённом свете,и тяга ветра, длинная, как голень,помножена на повторенье гласных.Но не спасёт ни Вермеер бездонный,ни световые сети Руисдаля.Дым гашиша плывёт по переулкам,и запах ржавчины и маслянистой нефтистоит над гаванью, где турки жарят сало.А за морем, осиротев навеки,зимуют трубы опустевших фабрик,и ветер с гавани несёт газетымимо домов под черепичной кровлей,внизу, под позвоночником хайвея,так, словно наводнение покрылоих тёплый ещё скарб на дне канала.
Вновь я посетил
Мой хрусталик устал,не говоря уж о правой руке.Не читая с листа,я теперь ухожу налегкев те места, где судьбаинвалидом поёт в поездахи где вместо страховокбережёт нас родимый Госстрах.Я устал, и хрусталик устал,и рука. Но когда я вернусь,меня ждут дорогие друзья:восемь Лен и Володь,Оля, выводок Ир.Словно трейном в Москвув парники наших зимних квартир.Погостить до седин,выдыхая забытую жизнь,где играли навылет друг с другомодин за другим.Сколько зим напролёт!И знали лишь сторожа,как свежа одинокая ночь, как свежа,и как сладок отечествав лёгких клокочущий дым,и как сторож не спит никогда,сам собою храним,потому что один.