Вальс на разбитых бутылках

Моросил дождь. В голове возникли прочитанные в самолете строчки из путеводителя: «Stazione Termini… this area is rife with pickpockets and gangs of thieving children» [4] . Подумав о том, что все же лучше, что Салима осталась с детьми, мысленно опять вернулся в институт. В голове молнией пронесся срывающийся от волнения голос секретарши, звонившей с кафедры к нему домой:

– Нариман муаллим! [5] Кто мог это сделать?! Зачем?!

От имени администрации института кто-то позвонил в кассу аэропорта и снял бронь на билеты в Рим. В институте об этом узнали лишь через неделю, когда собрались выкупать билеты.

– Что делать? – почти плакала в телефонную трубку секретарь.

– А ничего, – ответил Нариман, – нет билетов – нет проблем. Значит, не еду.

В трубке заскрежетало и неожиданно Нариман услышал елейный голос Идрисова:

– Нариман муаллим, доброе утро. Вот мимо вашей кафедры проходил…

– …

– Как же так получилось, а?

– Видимо, кто-то перепутал…

– Вы думаете? А, по-моему, кто-то специально… Ведь вам высокая честь выпала представлять, так сказать, весь наш институт…

– …

– Вот ведь какая досада! Вот ведь какие негодяи на свете есть! Сейчас-то уже без разницы, но скажу вам честно, ведь это я вашу кандидатуру предложил. Вы меня слышите, Нариман муаллим?

– Слышу.

– Так вот, – вдохновенно продолжил Идрисов, – я говорю, Рауф Фуадович очень расстроится. Да еще коллеги подумают, что вы специально поездку сорвали…

Идрисов сделал паузу. В трубке опять заскрежетало. Нариман молчал.

– …из-за выборов, – закончил предложение Идрисов и продолжил доверительным тоном. – Вы же знаете, Нариман муаллим, языки тут длинные и без костей, всем всего не объяснишь и надо ли? Ай-ай-ай, какая халатность! Так подвести своего заведующего! Ай-ай-ай…

Последние слова Идрисова относились к уже в голос плачущей секретарше. Нариман повесил трубку. Он знал, что в кассе билеты есть всегда. И если нет брони месячной давности, то нужно просто переплатить и тогда получишь билет в любом нужном тебе направлении.

«Деньги, опять проклятые деньги…», – Нариман мерил шагами комнату спальной. Если делать небольшие шаги, то получалось семь, и он упирался в подоконник, бросал рассеянный взгляд на пустынный дождливый двор, мельком смотрел на серое небо и шагал обратно до двери, которую закрыл на задвижку. «Мамед в институте, у него сегодня два зачета. Ибрагим и Зуля в школе, а Салима, думая, что я работаю, взяла с собой Мединку и спустилась то ли в магазин, то ли к соседке», – думал он, разглядывая три крючка на двери, на которых висели два халата и старое пальто. «Почему они тут висят?» – он озадаченно перевел взгляд с одежды на часы. На двенадцать он назначил экзамен.

«А может специально придумывают, что билетов нет? Денег хотят…»