Читаем Валькирии. Женщины в мире викингов полностью

Примечательно, что эта виса упоминается именно в «Саге о Барде», которая не входит в число самых известных: в ней уделяется особое внимание людям, которые в чем-то отличаются от остальных, что мешает им найти свое место в традиционном исландском обществе. Хельга остается незамужней, но при этом находит своеобразный способ дать выход своему материнскому инстинкту. После долгих лет скитаний и одиночества она неожиданно появляется на пороге дома Скегги и предлагает взять на воспитание новорожденного ребенка его дочери Тордис, которого назвали Гестом. Так как малыш является плодом постыдной связи Тордис и Барда, отца Хельги, он одновременно является внуком ее бывшего партнера и сводным братом. Рассказчик в довольно скупой манере сообщает нам, что «некоторое время Гест воспитывался у нее [Хельги]» с разрешения Тордис, которая, вероятно, пытается тем самым решить собственные проблемы и загладить вину Скегги перед Хельгой. Когда Гесту исполняется 12 лет, она возвращает его матери с такими словами: «Это твой сын, Тордис, и неизвестно, большим бы он вырос, даже если бы жил вместе с тобой». В результате он, как и Греттир, превращается в убийцу троллей и так никогда и не становится частью общества, к которому принадлежала его родная мать. Но в отличие от Греттира, он следует проповедям норвежского короля Олава и обращается в христианство. После этого к нему во сне приходит отец и говорит: «Плохо ты поступил, расставшись со своей верой, которой придерживались твои предки. Малодушие вынудило тебя сменить веру, и за это ты лишишься обоих своих глаз». Гесту снится, что Бард изо всей силы давит ему пальцами на глаза, а затем исчезает. Проснувшись, он «испытал столь сильную боль в глазах, что в тот же самый день они оба лопнули». Вскоре после этого Гест скончался. Хельгу, которая взрастила его, изгоняют из общества, в результате чего остатки своих дней она проводит в горах, среди троллей. Ее материнское чувство по отношению к Гесту не уступает тому, которое испытывала к Греттиру Асдис. Но тот факт, что оба молодых человека не могут нормально жить среди обычных людей, наводит на мысли о чрезмерном доминировании их матерей. По этой логике, мальчику никогда не удастся занять социальное положение, сравнимое с положением отца, или превзойти его, если он вовремя не высвободится из-под влияния матери.

<p>Обратная сторона материнства</p>

Но не все матери, о которых рассказывается в сагах, оказывали своим детям безусловную любовь, защиту и поддержку. Невозможно забыть о том, как тщательно Гудрун ухаживала за своими сыновьями в детстве только для того, чтобы с леденящим кровь спокойствием заставить их отомстить за отца, который был убит, когда младший еще был в утробе матери. Гудрун – фигура неоднозначная. С одной стороны, она умная, очаровательная, красивая, красноречивая и щедрая. Как утверждает рассказчик «Саги о людях из Лососьей долины», это самая восхитительная женщина из всех, когда-либо живших в Исландии. Но с другой стороны, она нередко предстает перед читателем надменной, самовлюбленной, откровенно подлой, мелочной и лживой женщиной. Ее личность формируется лишь с последующим опытом. С возрастом она острее осознает, что у нее никогда не было той жизни, которую она заслуживала. Эта мысль становится для Гудрун настоящим наваждением. Ее первый муж был ничем не примечательным человеком, второй умирает вскоре после свадьбы (см. главу 2). Лишь встретив Кьяртана, сына Мелькорки и сводного брата Халльгерд, она верит, что наконец-то обрела свое счастье. Гудрун дважды вдова, и по идее Кьяртану ничего не должно мешать сделать ей предложение. Они много флиртуют, купаются в горячих источниках, но о свадьбе речь так и не заходит. Вместо этого Кьяртан вместе с братом Болли отправляется покорять Норвегию.

В Норвегии Кьяртан пытается очаровать местную принцессу в надежде со временем занять трон ее отца. По прошествии трех лет, а именно столько он просит Гудрун хранить ему верность, он и не думает возвращаться на родину. Вместо него к Гудрун сватается Болли. Она долго думает, но как только Болли рассказывает ей о том, как Кьяртан ухаживал за норвежской принцессой, она, движимая ревностью и желанием отомстить, тут же соглашается. Еще через год Кьяртан наконец-то возвращается домой. Он все еще холост, но новость о замужестве Гудрун не производит на него заметного впечатления. Он женится на Хревне – девушке с отличной родословной, но явно уступающей Гудрун во всех прочих отношениях. Сначала бывшие возлюбленные просто обмениваются колкостями при каждой встрече, но вскоре это противостояние перерастает в настоящую вражду с грубыми оскорблениями, подлостями и воровством, которая приводит к осаде дома. В своем желании унизить Гудрун Кьяртан доходит до высшей изощренности: «он велел закрыть все двери и не давал никому выходить, и заставил всех людей в течение трех дней отправлять свою нужду внутри дома». От такой подлости и прошлых обид Гудрун переполняет ярость.

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология