Читаем Валькирии. Женщины в мире викингов полностью

Авторы придают образам воительниц острые характеры и индивидуальные черты. Заглавная героиня «Саги о Хервёр и Хейдреке» – внучка ярла, но в отличие от Яры Грейджой почитание семейных ценностей не является ее сильной стороной. В подростковом возрасте она «чаще поступала плохо, чем хорошо» и даже убегала в лес, чтобы убивать там людей для наживы, хотя ее материальное положение далеко не бедственное[164]. Ярл изо всех сил старается укротить своенравную внучку, но у него ничего не выходит. Однажды она начала задирать рабов, которые обвиняли ее в том, что она ничем не лучше их, ведь ее отец был свинопасом. Чтобы доказать всем свою отвагу, она отправляется в плавание вместе с викингами (в мужской одежде и под именем Хервард). Кульминация истории происходит на острове Самсей: Хервёр находит курган, где захоронен ее отец, и требует отдать ей волшебный меч. Дух отца долго сопротивляется, но затем уступает напору Хервёр. После этого девушка еще какое-то время плавает по морям вместе с викингами, но затем решает вернуться в родной дом и принимает обратно свое женское обличье и имя. Ее главным занятием становится вышивка, а вскоре находится и подходящий жених, от которого она родит двух сыновей.

Сама Хервёр больше не берется за оружие, зато девой щита становится ее внучка, носящая то же имя. В том, чтобы сойти с пути викинга, нет ничего странного. Многие люди меняли род своих занятий на более мирный, используя опыт викинга как ступеньку для социального роста. По сути, Хервёр ведет себя как «госпожа кольца»: не меняя свой биологический пол, она как бы становится мужчиной лишь на время. Мифы и сказания зачастую в завуалированной, иносказательной форме давали подсказки людям, оказавшимся в сложной жизненной ситуации. История Хервёр могла послужить примером для отцов, у которых не было наследников-сыновей[165]. Сначала отец отказывается передавать дочери свой волшебный меч, но когда она доказывает ему, что способна противостоять мужчине, пусть в данном случае только на словах, он уступает и признает ее право на наследство.

В «Деяниях данов» Саксон Грамматик называет нескольких дев щита, но его восхищение ими носит двойственный характер. Он восхваляет их стать и грацию, а также самоотверженность и упорство, но при этом пишет, что природа наделила их женские тела душами, которые достойны мужей-воинов. Рассказчик недвусмысленно дает нам понять, что эти воительницы – отклонение от естественного порядка вещей, а сами они забыли о собственном «я» и своем прямом предназначении. В описании Руслы Грамматик говорит о том, что ей удалось обуздать свой женский темперамент[166]. Остальные оценки дев щита тоже несут на себе явный отпечаток если не презрения, то снисходительности к женскому полу, которая была характерна для средневековых священнослужителей, но это не мешает Грамматику описывать их подвиги с явным воодушевлением.

Русла неоднократно упоминается в «Деяниях данов», а ее отношения с братом по имени Тронд могли послужить источником для образов Яры и Теона Грейджоев в «Игре престолов». В качестве военачальника Русла возглавляет восстание против своенравного короля викингов Омунда, мимоходом разгромив корабли и свиту Тронда, тем самым жестоко его опозорив. Впоследствии, когда Омунд уничтожит войска самой Руслы и обратит ее в бегство, ей придется принять смерть от руки брата, который «разрезает ее на куски», после чего Омунд делает его своим наместником[167]. Важную роль в битве при Бравалле, согласно Саксону, сыграла дева щита по имени Хеда, которая за свои повиги удостоилась стать королевой части датских земель. Местных жителей настолько потрясла мысль о том, что им придется исполнять законы, предписанные женщиной, что они угрожают восстанием, если это решение не будет хотя бы частично изменено. В результате король заставляет Хеду отказаться от всех владений за исключением Ютии на юго-западе Дании[168]. Самым впечатляющим примером девы щита является Лагерта с ее распущенными до плеч волосами – деталь, которая выделяет ее на поле боя и создает явно сексуализированный образ. Красота девушки ослепляет датского короля Рагнара. Чтобы преградить пылкому возлюбленному вход в свою спальню, Лагерта выставляет в качестве охранников у входа пса и медведя, которых Рагнар убивает. После этого пара женится и заводит троих детей, но вскоре Рагнар припоминает Хеде случай с медведем, который чуть его не съел, и под этим предлогом оставляет жену ради другой женщины. Во время одного из сражений, когда Рагнар уже готовился к скорому поражению, Лагерта неожиданно приходит к нему на помощь вместе с новым мужем, сыном и громадным флотом, объясняя это тем, что «ее все еще переполняет любовь». Ее войска успешно сражаются на стороне Рагнара, но вскоре после боя она вонзает ему в горло наконечник копья, присваивая себе всю его власть. Описывая эти события, Грамматик, кажется, забывает о том, что Лагерта – женщина, и живописует ужасные подробности с особенным удовольствием.

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология