Валерий Еремеев

– Долбаный, – поправил кто-то из коридора. – Ты не одна? – покосился Саныч на дверной проём комнаты. – Мальчишки тоже все пришли, – сказала Кристина. – Мнутся в прихожей. – Так вы… – Нам всем тебя не хватает, – перебила его жена. – Ты молодец, такой нам праздник устроил. Мальчишки, хватит там торчать, вы ж к другу пришли! И в комнату один за другим прошли: Иннокентий, Басуха, Федот, Славный и Треска. Саныч видел их так же ясно, как Кристину. – Оторвались путём! Ты не меняешься, чувачок, – сказал Басуха. – Я так рад вас видеть… – прижал руку к груди Са-ныч. – Никому, кроме вас, я на хрен не нужен. Чёрт, у меня бардак тут… – Мда-а… – покачала головой Кристина. – Бардачи-ще. Милый, ну нельзя ж так запускать квартиру. Давай мы сейчас всё уберём. – Нет. Вы гости. Я сам. – Милый, с каких это пор я в этом доме – гости? – Ну, с тех… – Саныч замялся. – Тебя так давно не было. Я сам хочу всё сделать. Ты отдыхай с дороги. – Хорошо, убирай всё сам, но хоть помытую посуду протереть позволишь? – Конечно, – улыбнулся Саныч. – А вы, пацаны, пока телик посмотрите, покурите. Я по-быстрому. – Базара нет, – сказал Басуха, плюхаясь в кресло. – Мы хоть вечность ждать можем, не запарившись, – хохотнул Трескачёв, усаживаясь на кровать с остальными друзьями. – Чего смотреть будем? – спросил Славный. – Симпсонов, конечно, – ответил Иннокентий.- Интеллектуальное шоу Щекотки и Царапки! – по-тер ладони Федот.

– Точняк, мультики! – Басуха взял пульт, переключил канал и прибавил громкости. Шоу началось. Кот с мышью принялись друг друга ду-басить, резать, взрывать и расчленять. – Мальчишки и есть мальчишки, – улыбнулась Кри-стина. Саныч взял табуретку и со всем содержимым унёс на кухню. Переполненную пепельницу вытряхнул в мусорное ведро. Вернувшись в комнату, вручил её сидящему с краю на кровати Иннокентию. – Курите, парни. И, подойдя к комоду, собрал стопки. Грязная посуда перекочевала на кухонный стол. Пустые бутылки – под ра-ковину. Протёр комод от красных пятен аперитива и хлеб-ных крошек, которые прежде и не заметил бы. Подмёл в комнате, пацаны поднимали ноги, чтоб не мешать. А сами гоготали, глядя шоу, толкая друг друга в бок и тыкая в экран. Саныч подмёл на кухне и в коридоре. В маленькой комнате не стал. Там порядок, туда он вообще заходил крайне редко. Дело дошло до посуды. Он начал мыть стопки, а Кристина брала их тонкими пальчиками и протирала маленьким по-лотенцем. Протирала и, молча улыбаясь, смотрела на него. Саныч не знал, как начать разговор. Вопросы, вертящиеся на языке, он задать не решался: “Как жизнь? У тебя всё в порядке? Ты останешься?” А Кристина стояла, молча, с едва заметной улыбкой на губах, и вытирала посуду. Когда всё было перемыто, он сказал ей “спасибо”. И принялся раскладывать тарелки по подвесным шкаф-чикам. – Не за что, – сказала Кристина, поцеловав его в щёку. – Колючий какой. – Сейчас побреюсь. – Да уж после. Ты ещё ванну прими, к тебе ж друзья пришли. – А, ну да, да… После!

Они с Кристиной прошли в комнату как раз в тот мо-мент, когда закончился мультфильм. – Ну, вот и всё, Саныч, – сказал Басуха. – Шоу закон-чилось, нам пора уходить. – Как – пора? – удивился Саныч. – А поговорить? – Не, братуха, пора нам, – сказал Иннокентий, поды-маясь с кровати. – Да как же так? – проговорил Саныч. – Не парься, – сказал Федот, тоже вставая. – Сам к нам в другой раз придёшь. Наболтаемся. – Как же я… – замялся Саныч. – Поверь, всё просто! – подмигнул Иннокентий. – Я б не уходил после Шоу, – сказал Треска, – если бы во мне из тысяч личностей в тот день, с Аркашей, другая бы стояла у руля. – Давай, дружище. До встречи! – проговорил Слав-ный. Друзья двинулись в коридор. И Саныч увидел дыру от арматурины в затылке Славного. – Кристина, – позвал Саныч. – До свидания, милый, – ответила она, выходя за пар-нями. Саныч, плюхнувшись задницей на кровать, тупо уста-вился на погасший экран телевизора. “Как же так?” Он вдруг вскочил и ринулся в коридор. Но там уж нико-го не было. Вернувшись в комнату, Саныч уселся в кресло. – Пожар! Пожар! – донёсся с улицы крик. Саныч, вскочив, подбежал к окну, отдёрнул шторы, но ничего не увидел. – Пожар! Пожар! Крик раздавался, похоже, у самого окна. Этаж – восьмой. “Опять бред?” – Пожар! Пожар!