Её отец рассматривал меня внимательно, но как бы без малейшего интереса, соученик скользнул по мне равнодушным взглядом и с видимым облегчением отошел к группе веселящейся молодежи, а тот тип в бранденбургах смерил меня совсем уж неприязненным взглядом.
Дроссельмейер, отец Сюзанны, на фоне большинства гостей выглядит изящно, даже предельно изящно, словно подготовлен дизайнерами и визажистами играть роль утонченного аристократа в весёлой пародии.
В ровной аристократической прическе легкая седина, лицо с тонкими чертами. Крупные выразительные глаза, такие же голубые, как у Сюзанны, красиво прочерченные брови, тонкая переносица, да и сам нос, как произведение искусства, хорошо прорисованные и вылепленные губы, острый подбородок, высокие аристократические скулы.
Одет с иголочки, из левого кармашка смокинга выглядывает уголок белоснежнейшего платочка, идеальные брюки, идеальные туфли, и сам двигается легко и с прирожденной грацией аристократа в поколении, начинавшем с завоевания пути из варяг в греки.
Я поклонился.
— Счастлив побывать в вашем доме, Людвиг Карлович.
Вообще-то он Эвальд Пауль Людвиг фон, как пишут в документах, но у России особенная стать, гнилой Запад нам не указ, мы всех именуем, как здесь привычнее, всё-таки и в России у него обширные владения. В родной Тюрингии поменьше, хотя там род накапливал их и укреплял ещё со времен Карла Великого.
Он взглянул на меня с интересом.
— Сюзи говорит, — произнес он приятным голосом, но глаза смотрят цепко и очень внимательно, — вы на инженерном факультете?
Я ответил с поклоном.
— Инженеры — это будущее любой страны. Без инженеров не будет и армии. Современной, я имею в виду.
Он улыбнулся, кивнул.
— Да, финансирование сейчас начинает поворачиваться в сторону поддержки развития инженерии.
— Ой, — сказал я, — финансирование для меня вообще тёмный лес! Я такой профан, не всегда вижу даже разницу между финансовыми операциями и сделками.
Он прищурился.
— Это почему же?
Я развел руками.
— Ну, финансовые операции — это же движение капитала, как я понимаю своим недалёким умом сибирского медведяры? Например, зачисление на счет, рассредоточение на вкладах в разных банках, перевод в другую валюту… но там же присутствует и приобретение на криминально полученные деньги ценных бумаг, что неотличимо от сделок, где «грязные деньги» постоянно участвуют в наличных или безналичных расчетах… И тут я в некоторой прострации.
Он смотрел внимательно, в глазах мелькнуло удивление.
— Я бы сказал, — произнес он осторожно, — у вас превосходное финансовое образование. Я даже некоторые термины услышал впервые, хотя удачные, признаю. «Перевод в другую валюту», «грязные деньги»… гм… очень метко. Какая-то сибирская школа?
— Да, — ответил я и добавил поспешно: — Но перетащить в Петербург не получится, у нас свой патриотизм. Да и наша соседка, Дальневосточная Республика идёт в бурный рост, а Петербург вот-вот развалится, он уже заразился от Запада.
Он вздохнул, на лицо набежала тень.
— Как я скорблю, что моя Сюзи не родилась мальчиком!.. Представляете, у неё настоящий талант финансиста, но где вы видели женщину-финансиста?.. Это вот и толкнуло её в этот неприятный кружок суфражисток… А вы думали, просто мода или чужое влияние?
— Ну, — протянул я, — дело вообще-то правое, хотя будут ещё те перегибы.
Он взглянул на меня внимательно.
— Да, я слышал, вы разделяете их взгляды. Если это искренне, я вам сочувствую.
— В целом, — сказал я очень осторожно, — они правы с точки зрения общечеловеческих ценностей, но впереди очень большие сложности. Даже не с получением прав, этого добьются, а с результатами и резкими изменениями в обществе. Тряхнет настолько сильно, что кто-то усомнится в правомерности…
Он посмотрел в моё лицо с заметным удивлением.
— Вы это понимаете? Такой юный… Но теперь я меньше опасаюсь, что вы входите в круг тех аристократических суфражисток.
И он уверен, мелькнула мысль, что я примкнул к их обществу суфражисток из-за их высокородности, мечтаю втереться в общество повыше, чем сейчас доступно нищему баронету.
Я помолчал было, но не получится ли, что я действительно стараюсь втереться в высшее общество через женщин, это отвратительно, а когда начнутся всякие слухи в Академии, а потом и просочатся в высший свет…
— Ваше сиятельство, — сказал я серьёзно, — вы не поверите, но меня в самом деле ни в малейшей мере не интересует социальный статус моих спутниц по рейду в Щель Дьявола. И я не стараюсь сблизиться, об этом вам могла упомянуть ваша дочь
Он чуть усмехнулся.
— Ещё как упомянула! Но, прошу вас, продолжайте.
— Мне важны сами Щели Дьявола, — сказал я. — И скажу вам то, о чем вы и сами догадаетесь… Да, я хожу туда чаще всего один. Потому, когда иду с ними, они под надежной защитой, так как там был раньше и всё проверил, почистил, разгреб песочек и даже подложил соломки.
Он посмотрел на меня с живейшим интересом.
— Вы интересный молодой человек… А зачем тогда вам эти суфражистки?