В зоне риска. Интервью 2014-2020

Почему власть бездействует? Ну не совсем бездействует, кое-что для «национализации элиты» делается, но мало. Расчёт, видимо, на то, что время всё сгладит. Так, после окончания Смуты в 17 веке в правящем слое оказалось довольно много людей, получивших титулы и земли с холопами от «воров» Лжедмитриев и поляков. Их так и звали «воровскими боярами». Через пару поколений, вроде, всё забылось… Но, во-первых, не забылось, до Смуты на Руси восстаний «вообще против богатых» не было. А во-вторых, мы-то живём сегодня и всё видим. Я уверен, чтобы пойти на какие-то серьёзные изменения в социальной сфере и обуздание антипатриотичного крупного бизнеса, власть сначала должна дать жёсткую правовую и нравственную оценку тому, что произошло в 1990-е. Чтобы, как говорится, впредь неповадно было. Но она этого не делает. Наоборот, открывает Ельцин-центры, увековечивая результаты «великой криминальной революции», как не совсем точно назвал этот период мой покойный друг и соавтор С. С. Говорухин. После публикации в «ЛГ» статьи «Мумификация позора», резко критиковавшей открытие такого центра в Екатеринбурге, я и перестал быть главным редактором «ЛГ».

– По вашим словам, сегодня мы живём практически в кастовом обществе из-за колоссального разрыва между бедными и богатыми, а власть старается не замечать этого перекоса, чреватого социальным взрывом. Неужели власть действительно не понимает этой проблемы и каковы на самом деле опасности протестных волнений?

– Я думаю, власть всё отлично понимает. Но, во-первых, у нас сложилось классовое государство, и во власть теперь идут, чтобы нажиться или сберечь нажитое. Не хочу сказать, что у нас правительство «министров-капиталистов». Но то, что оно не правительство «рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции», это уж точно. Есть, конечно, во власти и бескорыстные заботники, но я как-то видел на Тверском бульваре тропического попугая. И что? Во-вторых, нельзя сказать, что начальство не занимается социальными проблемами, но делается это по принципу затыкания дыр, чтобы не прорвало. В принципе поменять социально-политическую систему, сложившуюся в 1990-е под гром танковых пушек и в результате тотального предательства верхушки, в нынешних условиях, думаю, невозможно. Движок автомобиля на вираже не перебирают. Нужна контрэлита, а её нет, за редкими исключениями. Нужны влиятельные общественные организации, а их нет. Казалось бы, при такой социальной напряжённости главной организацией у нас должны быть профсоюзы. Я не шучу! У меня в комедии «Женщины без границ» один персонаж, который не ложился в постель с женой несколько лет, вопрошает: «Куда смотрят профсоюзы! Они у нас есть?» Ему отвечают: «Есть. Но они такие же, какой ты муж!» Где бы ни играли пьесу, в этом месте зал заходится от хохота. Значит, попал.

Да, двойное гражданство и счета за рубежом чиновникам и депутатам иметь, вроде бы, запретили. Двадцать пять лет к этому шли! Ура… Но, заметьте, поправку о том, что природные ресурсы должны принадлежать народу, в Конституцию не внесли, а могли бы… У Соловьёва в передаче кто-то про это ляпнул, так ведущий на него, как на больного, глянул.

– У вас некоторое время назад вышла публицистическая книга «Желание быть русским», в которой вы анализировали, почему русские и царями, и советской, и нынешней властью не воспринимались самоценным народом. Теперь государствообразующая роль русского народа прописана в Конституции. Но эта поправка вызвала неоднозначную реакцию в обществе, а в некоторых кругах бурю возмущения. Почему? Изменится ли что-нибудь теперь, после того как эта норма появилась в Основном законе?