В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Книга толстая, но вы не пугайтесь, – перехватил инициативу опытный редактор. – Она такой получилась не потому, что автор хотела донести, как говорится, до потомков каждый мой чих и вздох. Просто Ольга Ярикова, начав свой труд, сказала мне: «Понимаешь, Юра, вот мы начинаем писать про твою работу в комсомоле, а теперь уже многим надо объяснять, что такое был комсомол. Или твоя позиция, скажем, в начале 90-х. Если не объяснить, что произошло тогда на самом деле, то вроде чего смелого-то? Сейчас все говорят, что не надо было расстреливать Белый дом (здание, где забаррикадировался взбунтовавшийся против бывшего тогда Президентом РФ Бориса Ельцина Верховный Совет России во главе со спикером Русланом Хасбулатовым. – Авт.). А тогда за то, что ты осудил этот расстрел на страницах «Комсомольской правды», газету чуть не закрыли». И Ольга придумала обширные отступления, где честно рассказывала о прошлой реальности. За счёт тщательной реконструкции эпохи намеченный объём увеличился почти в два раза.

– Юрий, и как ощущаете себя живым классиком? – позволили себе нахальство интервьюеры. – Изменилось что-то? Нимб не жмёт?

– А где нимб? Если вас смутило название серии – «Современные классики» – так оно условное. Кто классик, определяет со временем только читатель и в лице читателя – народ. Преждевременная канонизация погубила не одного хорошего писателя. Помните, как ответил товарищ Сухов на вопрос: «Тебя сразу убить, или желаешь помучиться?» Он ответил: «Лучше, конечно, помучиться…» И я ещё помучаюсь просто в качестве известного литератора.

– Мы считаем, они вас уже определили. Книги-то расходятся огромными тиражами.

– Нет. Настоящий классик – это тот, кого продолжают читать после смены поколений и художественных кодов. Не скрою, у меня есть шансы стать классиком, потому что мои книги читает уже третье поколение. Но я помню многих советских классиков, которые, казалось, пришли на века, а вот смены политической системы не пережили, оставшись в той великой эпохе. Что тоже немало, кстати.

– Тут и политика тоже приложила свою руку. Потому что кого-то отодвинули за счёт смены политических воззрений.

– Не без этого. «Литературная газета», кстати, старается возвращать незаслуженно забытые имена. Вот вышел номер, посвящённый памяти Юлии Друниной. 25 лет назад, как раз в эти дни, она добровольно ушла из жизни, не вынеся того, что творили с её страной, за которую она сражалась с фашистами. Кроме нас никто не вспомнил о ней, а ведь она яркий классик советской поэзии…

«…А с Евтушенко у меня был конфликт»

– Хочется начать от печки – от Евтушенко, который вас благословил на поэзию…

– Нет, это совсем не так. Моим учителем, наставником, давшим путёвку в поэзию, был Владимир Николаевич Соколов. Замечательный поэт. Они с Евтушенко одного поколения, но разных направлений. Евтушенко возглавлял «громкую поэзию», Соколов был лидером «тихой поэзии». А с Евтушенко у меня как раз был любопытный конфликт.

– Даже так?

– В 1986 году, то есть 30 лет назад, в рамках фестиваля молодёжи и студентов проводился на стадионе Лужники вечер поэзии. Мне, как молодому поэту и секретарю комсомольской организации, начальство поручило там выступить. Евтушенко ко мне подошёл и зло говорит: «Вы не имеете права выступать!» «Почему?» «Потому что вообще стихов писать не умеете!» Я протянул ему свою книжку. Он, морщась, листал, листал: «Нет, умеете… Зачем же меня обманули?» И показывает: «Читайте вот это – «Христос ходил по водам, как по суше…» Но я прочитал «Ответ фронтовику» и единственный раз в жизни обрёл овацию двадцатитысячного стадиона.

– Но вообще-то мы хотели оттолкнуться от его хрестоматийной строчки «Поэт в России – больше чем поэт». И плавно подвести вас – к жизни, к обществу, к политике. Вы как-то сказали, что писатель ставит диагноз обществу.

– В общем, да, конечно. Но мне больше нравится формула моего учителя Владимира Соколова «Нет школ никаких – только совесть, да кем-то завещанный дар…»

– Всему обществу мы диагноз ставить не будем. Пройдёмся по каким-то точкам. Вот побегали по социальным сетям, и сейчас в них очень бурно обсуждают инцидент, который произошёл на передаче «Право голоса». Вы в курсе?