«Всем убежать – самолётов не хватит…»
– Наверное, потому, что им не стыдно. В душе они считают: мальчик поозорничал, он имеет право, он сын, он наследник миллионов(ардов). Такая семейно-бытовая мораль, что ж вы хотите! Мне трудно себе представить барина, который винится перед своими крепостными за то, что, проносясь на рысаках, его отпрыск зашиб зазевавшегося мужика. К нам, увы, вернулась та самая классовая спесь и безответственность, с которыми боролась вся наша литература, вся наша передовая мораль, да, кстати, и Советская власть. В те времена карьера выдвиженца, замеченного в барственном отношении к простым людям, очень быстро заканчивалась. Появилось ещё при Ленине даже особое слово-приговор – «комчванство». За комчванство могли снять с поста, исключить из партии. Не помню, чтобы теперь у нас кого-то хотя бы слегка пожурили за «капчванство». При прочих недостатках тогдашние руководители старались быть демократичными и достаточно скромными в быту. Если вы увидите уцелевшие цековские дачи, то очень удивитесь: как всё непритязательно. У дельца, содержащего три палатки у Курского вокзала, фазенда куда как круче. Дача Сталина, первого лица в государстве, не идёт ни в какое сравнение с поместьем какого-нибудь акционера того же «Лукойла».
Как справедливо утверждал Остап Бендер, крупнейшие состояния часто созданы преступным путём. В 1990-е богател тот, кто переступал через мораль и нарушал закон: махинации с ваучерами, жульнические залоговые аукционы, распил бюджета, рейдерские захваты, откаты, заносы, торговля государственными интересами, губернаторскими постами и депутатскими мандатами… Они полагают, мы все это забыли и считаем их богачество естественным и заслуженным? Как бы не так!
– А потому что им никто не говорит, что они воры, хотя все это знают. И сами они прекрасно понимают: нельзя за символическую сумму или наволочку грязных ваучеров купить промышленный комплекс, который страна строила две пятилетки, а потом его обанкротить, выгнав рабочих и открыв отечественный рынок западным фирмам. Если бы, задарма получив народную собственность, они её преумножали, так нет, наоборот: транжирят, свинячат, а потом, как дети к няньке, бегут к президенту за казённой помощью: «Спасите – кризис!» Взрослые они только когда за наши деньги дворцы в Ницце покупают и проституток стадами в Куршавель катают.
Схватка за собственность в лихие девяностые была изначально аморальна и беззаконна, отсюда горы трупов и кладбищенские кварталы, где лежат жертвы первичного накопления. Почему богатые нас считают «лохами», «быдлом»? Тех, кто смиряется с несправедливостью, всегда сначала унижают, презирают, а потом очень удивляются, как в революцию 1905-го, когда только в Московской губернии сожгли чуть не половину помещичьих усадеб. Что же касается Полонского, то теперь, на нарах, думаю, он уже не так уверен во всемогуществе миллионов. Однако недавний скандал на Дальнем Востоке с невыплатой денег работникам комбината показал, что «капчванство» у «хозяев жизни» неистребимо. Они могут жертвовать на храмы и синагоги, соблюдать посты и при этом морить рабочих голодом. В том случае вмешался Путин. А если б не вмешался?