В заповедной глуши

Людовик Святой, сам явивший в том сражении беспримерную доблесть и видевший неистовое мужество сержанта, сказал: "Если только этот воин останется жив — быть ему рыцарем." Гиго выжил — и получил титул маркиза Сорель, и небольшое поместье Сорель, которое он с чисто крестьянской сметкой "вывел в люди". Уже его внуки старались не вспоминать о "мужичьем" происхождении. Но они не утратили лучшего качества своего предка — воинского духа. На протяжении семи веков не знали они иной службы, кроме воинской. Дед Клода-Антуана вместе с де Голлем эмигрировал в Англию в дни гитлеровской оккупации, а его семья попала в концлагерь Аушвиц и выжила чудом. Отец Клода-Антуана в 56-м подорвался на советской мине, поставленной алжирскими партизанами и, как когда-то отважный Гиго, уцелел. А двадцатилетний Клод-Антуан в 86-м стал лейтенантом парашютистов.

Его карьера оборвалась ровно через десять лет. Находясь в составе миротворческих сил в Боснии, в бывшей Югославии, тридцатилетний майор стал свидетелем того, как мусульманские бандиты вырезали сербскую деревню, мужчин которой как раз парашютисты де ла Роша и разоружили за день до этого — как было приказано командованием международных сил…

Де ла Рош не успел помешать. Но он нагнал банду. Он отдал приказ парашютистам открыть огонь по извергам. Он лично расстрелял с полными штанами сдавшегося в плен главаря мусульман.

И через три месяца был лишён чинов и наград, с позором уволен из армии, без которой не мыслил жизни. А с ним ушли три лучших офицера и пять сержантов его батальона. Не по приказу, а по доброй воле.

В том же году он уехал в Россию. Он и сам не знал, почему. Может быть, потому что ничего более далёкого от своей прежней жизни просто не мог себе представить.

Чемпион вооружённых сил по саватту, фехтованию и стрельбе стал учить мальчишек из богатых семей тому, что умел сам. Сперва ему просто не доверяли — он ничуть не был похож на наводнивших Россию жадноватых и амбициозных "сенсеев", учивших, как надо лбом пробивать стены и ногой крошить камни, но при этом то совращавших учеников, то просто воровавших спонсорские суммы, а то и толком ничего в реальности не умевших. Но потом "братки" и "фирмачи" разобрались, что это за человек. И оробели от осознания собственной незначительности. А уж тут у де ла Роша появилась возможность выбирать учеников — и выбирал он привередливо…