В заповедной глуши

Де ла Рош тоже много говорил о рыцарях. Не как об иносказании, а о настоящих. "Самураи, — делал он презрительный жест, — шаолиньские монахи… Кто там ещё герои фильмов из Голливуда? Мы — Европа. Мы корнями — в рыцарстве как воинском сословии. И не должны от него отказываться и забывать его, даже если кто-то этого хочет."

Валька видел, как тяжело он переживал извинения выжившего из ума папы римского — когда тот каялся перед мусульманами за участников крестовых походов. Странно было видеть, что можно так переживать за давно умерших людей. Но Валька поразмыслил — и понял, что в этом и есть справедливость. А как же иначе? Никто же не извинялся перед Европой за турецкие и татарские набеги, за алжирских пиратов, за миллионы угнанных в рабство и убитых…А перед Россией — ещё и за монгольское иго… А раз бородачи в зелёных головных повязках не извиняются — то и им нечего ждать извинений. С этого момента Валька ощутил как бы ниточку какую-то, что ли, протянувшуюся к нему от воинов прошлого. Они перестали быть только персонажами книг, фильмов и рассказов де ла Роша. А что про них говорили плохо — к этому времени Валька понял, что плохо "вообще", без конкретных примеров, говорят чаще всего о хороших людях.

Кстати, де ла Рош имел к крестоносцам непосредственное отношение, Валька знал. Де ла Роши, маркизы Сорель, графы Галуа, служили своей стране со времён как раз крестовых походов. Во время VII крестового похода — в 1248 году, в страшном по ожесточению бою при Мансуре — Людовик IX Святой был поражён мужеством простого сержанта Гиго Роша. Когда пал рыцарь, в копье которого Гиго служил, а вместе с ним был ранен оруженосец, сержант не только не дал остальным людям отступить, не только вытащил из-под клинков визжащих мусульман господина — на плече — и оруженосца — под мышкой — в безопасное место. Он вернулся в бой и с криком: "Бог нам щит!" крушил неверных тележной оглоблей, потому что своё оружие бросил, спасая благородных людей. Вдохновлённые его примером, люди копья воспрянули духом и пошли в наступление, увлекая за собой и всё знамя. Копья и стрелы неверных — близко те подходить страшились, потому что не только человеческие, но и конские черепа разбивало страшное оружие — изранили Гиго, но он упал наземь только услышав пение победных труб.