В закоулках Мироздания

Вскоре эта работа была закончена и четверо моих парней во главе со Змеем на плащ-палатке оттащили раненую тевтонку, оказавшуюся худой бледной белокурой куклой самой ранней молодости, поближе к нашему лагерю – туда, где не валялись конские и человеческие трупы, и не кружились целые рои злых мясных мух. Напоследок Колдун пробормотал какие-то слова и махнул рукой в сторону вороха ее одежды, которая тут же занялась жарким чадным пламенем с искрами наподобие бенгальского огня. Удивительно, что горела даже тонкая кольчужная рубашка до середины бедер и стальное зерцало.

Там девицу, так и не пришедшую в сознание, положили на землю. Отец Александр и Колдун опустились возле нее на колени, при этом мальчик положил ей обе руки на грудь, а священник возложил свои ладони на виски. С минуту ничего не происходило, только дыхание раненой стало чаще и глубже, а бледно-голубые глаза несколько раз открылись и закрылись. Потом отец Александр произнес свое коронное: «Изыди, сатана!» – и тело девицы страшно выгнулось и начало биться в судорогах, а сама она издала несколько пронзительных и ужасающих криков. Но, видимо, мальчик и священник все сделали правильно. Судороги постепенно сошли на нет, а крики стихли, сменившись тихим и горестным плачем обиженной девочки.

– Дело сделано, Сатана изгнан из этого тела и больше не вернется, – сказал священник, отпустив голову девицы и вытерев рукавом лоб. – Мальчик тоже сделал свое дело, и ее тело быстро восстановится. Теперь только надо проверить, осталась ли в этом теле личность, а в личности разум.

Тут я вспомнил ползающего в пыли и пускающего слюни тевтонского мага, которому тот же отец Александр изгнал вместе с Сатаной и разум. Я уже переживал за эту девицу и думал, что неужели и ее ждет такая же ужасная участь, как и того старого негодяя. Но тут она открыла глаза и хрипло спросила по-немецки:

– Где я, почему лежу тут голой? И кто вы, черт возьми, такие?

Часть 4

Анна Сергеевна Струмилина.

За изгнанием Сатаны я, простите за рифму, наблюдала со стороны, можно сказать, держа руку на пульсе. Своим ментальным зрением я видела впечатляющий процесс. В какой-то мере то, что делал отец Александр, напоминало работу хирурга, удаляющего раковую опухоль. Чернота внутри сознания пациентки дергается и сопротивляется, но скальпель хирурга ее безжалостно иссекает и выбрасывает прочь. Виден очень большой опыт и знание дела, я бы так не смогла – или бы порезала лишнего, сделав девушку идиоткой, или оставила бы некоторые куски мрака, что позволило бы их темному хозяину восстановить связь и снова подчинить себе эту душу.

Странные образы возникали передо мной во время этого мистического действа. Откуда-то я знала, что херр Тойфель – хозяин этого сгустка мрака, через который он посылал команды в это юное тело, сейчас тоже испытывает почти невыносимую боль. Совсем иное дело, когда тевтон умирает или погибает в бою. Тогда херр Тойфель просто втягивает в себя его душу, смакуя очередное угощение. Совсем недавно ему довелось пережить совершенно потрясающее пиршество, когда посвященные ему души пошли сплошным потоком, и херр Тойфель, торопливо облизываясь, едва успевал их глотать. И вдруг такой облом – отбирают, вырывают прямо изо рта вкусное, еще живое, не дают насладиться сладким запахом предсмертного ужаса и нежным вкусом боли от смертельных ран. И кто отбирает – жалкие л-л-людишки, сами смертные, постоянно делающие глупости и неспособные разобраться в мотивах своих поступков.

То ли дело он, херр Тойфель – самый умный, самый хитрый, самый сильный и самый красивый в этом мире. Местные жалкие божки не смеют и близко к нему подойти, потому что боятся и уважают… Пусть он только часть – причем часть внезапно и насильственно отделенная – той древней и могучей сущности, которая с самим Творцом спорила за господство над одним из основных миров. Но он велик и могуч, и каждая новая поглощенная душа делает его еще сильнее. А потому пусть эти людишки, возомнившие о себе черт знает что, отойдут, наконец, в сторону и дадут ему забрать то, что принадлежит ему по праву. Когда-нибудь он наберется сил и станет таким могучим, что выгонит из этого мира всех своих конкурентов и будет править им единолично.

В то мгновение херр Тойфель, как обиженный ребенок, уже готов был кинуться к нам с криком «Отдай – мое!», явив свой ужасающий облик, но вовремя отпрянул. За одним из людишек, вырывающих из его лап такую сладкую и невинную жертву, стоял, словно грозный призрак, некто в белых одеждах – на плече он держал сияющий двуручный меч. Старый и смертельно опасный недруг из того времени, когда сам херр Тойфель еще был частью огромной и могучей сущности, королем разрушения и императором обмана. Этот махнет разок – и не будет больше бедного старого Тойфеля. Его не видит никто из людей, но старый враг, расставивший на него эту ловушку, определенно там, спокойно ждет, распространяя вокруг себя смертельное сияние Порядка.