В тени регулирования

Основной вывод из нашего анализа заключается в том, что, если работнику при переходе в неформальную занятость удается не «потерять» рабочее время, то он скорее всего окажется в выигрыше. Потеря же времени ведет к проигрышу. Другое дело, что, выбирая тип занятости, индивид зачастую не свободен в выборе фактической продолжительности своего рабочего дня, даже если он ориентирован на максимизацию дохода[142]. Продолжительность рабочего времени в формальной занятости по найму фиксирована законодательно, в неформальной определяется работодателем с некоторой ориентацией на формальные нормы, а в обеих формах неформальной самозанятости – исключительно спросом на их услуги со стороны рынка.

7.6. Заключение

Название настоящей главы намекает на то, что значительная часть российской рабочей силы находится в состоянии, промежуточном между формальностью («светом») и неформальностью («тенью»). Это предполагает не только существование обильной «тени», но и активный взаимообмен между соответствующими пулами работников. Кто-то прочно закрепился «на свету», кто-то застрял надолго (возможно, навсегда) в «тени», а кто-то постоянно курсирует между «светом» и «тенью», пребывая все время в поиске как в дороге.

Наше исследование свидетельствует об интенсивной мобильности между разными типами или статусами занятости. Вот некоторые итоги. Хотя для всех работников средний стаж работы у одного и того же работодателя является достаточно непродолжительным, для неформальных наемных работников он оказывается особенно коротким. В этом отражается чрезмерная уязвимость и незащищенность таких рабочих мест. Занятые в неформальном секторе имеют очень короткий горизонт, связанный с текущей работой, а потому постоянный поиск новой работы – составная часть такого образа жизни.

Как показывает анализ матриц перехода и динамической (D-MNL) регрессии, по-видимому, на российском рынке труда не существует жестких барьеров, разделяющих формальные и неформальные рабочие места. Во всяком случае факты активных перемещений между ними позволяют сделать именно такой вывод. Противоположно направленные потоки между формальным и неформальным секторами близки по своей интенсивности; отток из формального сектора в неформальный превышает отток в незанятость; каждый третий работник, занятый в неформальном секторе по найму, в течение года переходит в формальный сектор; большинство безработных и примерно половина всех неактивных переходят в формальный сектор, обходя неформальность как некоторое промежуточное состояние; любая самозанятость снижает риск безработицы; формальная и неформальная самозанятость находятся в состоянии активного взаимообмена и функционируют как сообщающиеся сосуды. Все это не поддерживает гипотезу о сегментации.

Еще одним тестом на сегментацию является изменение заработка при переходе из формального состояния в неформальное. Формальные работники получают, как правило, в целом больше, но и отдают своей работе большее число часов. Это означает, что «формальный» и «неформальный» рабочий час стоят примерно одинаково, а при нерегулярной работе «неформальный» оказывается даже дороже. Другое дело, что спрос на такие «часы», возможно, меньше, чем их предложение. В любом случае фиксируемая нами дифференциация также не является аргументом в пользу сегментационной гипотезы.

Конечно, остаются и аргументы в пользу этой гипотезы. То обстоятельство, что именно экспансия неформальности во многом питает общий рост занятости в российской экономике, может интерпретироваться как свидетельство того, что для неформальных работников вход в формальный сектор не является открытым и бесплатным. Формальные работники не склонны уходить из этого сектора, а новые вакансии генерируются в недостаточных количествах и малодоступны для аутсайдеров. Направленность и интенсивность взаимных потоков между основными статусами на рынке труда совсем не исключают того, что неформальность может превращаться в тупиковое состояние. Это свидетельствует скорее в пользу идеи сегментации российского рынка труда.

Более полный учет незарплатных характеристик рабочих мест (включающий неденежные льготы и блага – социальные гарантии и социальную защиту, условия труда, карьерные возможности, предсказуемость будущего и т. п.), возможно, и сместил бы итоговый баланс преимуществ сильнее в пользу формального сектора, но вряд ли кардинально изменил бы вывод, представленный выше. Однако один общий итог напрашивается вне зависимости от того, в каком секторе сегодня работать лучше. Если адаптация рынка труда (в том числе реакция на позитивные шоки) идет в основном через активную подстройку неформального сектора, который способен быстро расширяться, в то время как формальный пребывает в сверхзарегулированном и полузамороженном состоянии, то это возвращает нас к теме о роли институтов. Недружественный бизнес-климат ведет к росту издержек и вносит свою значимую лепту в то, что «тень» продолжает быстро распространяться, без особого боя отвоевывая пространство у «света».

Приложение П7